– Я привезла вам немного зеленой фасоли, а для Генри пикули. Мы с мамой замариновали их на прошлой неделе. – Ребекка протянула сестре корзинку.

Та взяла ее и тут же понесла на кухню. Ребекка проследовала за сестрой.

– Как ты себя чувствуешь, Леа?

– Отвратительно, но другого ожидать в моем состоянии не приходится. Если ты хочешь кофе, Вонг тебе его приготовит. В последнее время я не выношу запаха.

Ребекка отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо. Я сочувствую тебе.

Ребекка сказала это искренне. Леа всегда страшилась любых неприятностей и раскисала при малейшей хвори, и вот теперь она по-настоящему страдает. Желая перевести беседу в более приятное русло, Ребекка поинтересовалась:

– Генри рад будущему ребеночку?

– О! Он-то рад. Он выполнил самую приятную часть работы, – произнесла Леа с обидой. – Заканчивать ее придется мне. – Она открыла жестянку с фасолью, запустила пальцы в маринад, потом облизала их. – Одно меня утешает, что я наконец отправила его спать в другую спальню. Я имела на это право после того, что он совершил со мной.

Ее щеки мгновенно порозовели, когда до нее дошло, что она заговорила об интимных материях в присутствии незамужней сестры. В ответ на удивленный взгляд Ребекки она сердито вскинула голову, тряхнув светлыми серебристыми кудрями.

Она вновь увлеклась фасолью, глотнула прямо из банки стручки и острую кисло-сладкую жидкость и, насытившись, объяснила Ребекке:

– Не удивляйся. Женщина о многом узнает, выйдя замуж. И далеко не всегда это доставляет ей удовольствие.

– Может быть, ты почувствуешь себя лучше, если перестанешь затягиваться? – посоветовала Ребекка.

Вспоминая, какое наслаждение доставляли ей прикосновения Рори к ее телу, Ребекка не могла представить себе, что ее сестра, состоящая в законном браке, благословленном церковью, может относиться к плотским удовольствиям совсем по-другому.

– Я наконец-то заимела столько красивых платьев, а теперь не могу даже влезть в них, – пожаловалась Леа. – Тебе, конечно, этого не понять. Если б ты испытала то же, что и я…

– Вот как раз об этом я и хотела поговорить…

Вероятно, идея обратиться за помощью к старшей сестре была не так удачна, как казалось вначале. И все же кто еще мог выручить Ребекку? Она набрала в легкие побольше воздуха и продолжала:

– Я многое знаю, Леа, гораздо больше, чем ты думаешь. И я нуждаюсь в твоей помощи. У меня тоже будет ребенок.

– Боже мой! – Леа не устояла на ногах и опустилась на стул. – Как ты могла совершить такой отвратительный аморальный поступок? Как я смогу теперь появляться в обществе? Ты покрыла нашу семью позором. Папа будет вынужден отказаться от прихода. Кто же этот негодяй? У тебя был только один серьезный поклонник, но не верится, что мистер Уэллс позволил себе…

– Нет-нет. Я не подпускала Амоса Уэллса к себе и не давала ему повода…

Ребекка так вцепилась в спинку стула, что ее руки побелели.

Леа хрипло расхохоталась.

– Он и сам будет теперь обходить тебя стороной, когда узнает. На тебе уже клеймо…

Она злобно сощурила глаза и уставилась на сестру.

– Скажи, кто отец ребенка, Ребекка? Говори же! Может быть, Генри заставит его на тебе жениться, пока мы все еще не очутились по уши в грязи.

– Он уехал их Уэлсвилла. И из Невады. Но есть возможность избежать неприятностей, если вы с Генри мне поможете и дадите денег на дорогу. Я могу уехать к дяде Магнусу в Бостон.

– Ты бредишь! Его жена тетя Эстер лучше умрет, чем пустит в дом падшую женщину. Ты должна как можно скорее выйти замуж, Ребекка. Другого выхода нет. Кто этот негодяй? Генри достанет его из-под земли, если понадобится.

– Нет! Я не нужна Рори! Он нарушил свое обещание…

– Рори? Это тот ирландский хвастун, который отдал двадцать долларов за твою корзинку с ленчем? Неудивительно, что он потребовал за свои денежки большего, чем жареный цыпленок. – Леа была жестока. Ей доставляло удовольствие видеть, как Ребекка сникает под градом ее слов. – Вот почему он затесался в конюшню Дженсона! Он хотел задержаться в городе и соблазнить тебя. И ты из всех мужчин выбрала его, наихудшего, отъявленного вруна и вертопраха. Как ты могла, Ребекка? – Леа попеременно то краснела, то бледнела. – Ты должна выйти замуж, но не за этого нищего проходимца. Тогда уж лучше тебе остаться одной и родить незаконного ублюдка. В любом случае мы все сгорим от стыда.

Леа, обхватив голову руками, погрузилась в тяжкое раздумье. Ребекка, дрожащая, с поникшими плечами, стояла перед ней, бледная как привидение.

– Кто же на мне женится? – упавшим голосом спросила она. – У меня нет никого. «И я никому, кроме Рори, не позволю прикасаться ко мне», – добавила она мысленно.

– Я должна подумать, – между тем продолжала свою речь Леа. – Я посоветуюсь с Генри. Он всегда знает, что делать… Если Амос Уэллс не будет знать о ребенке…

– Я не могу лгать ему. – Ребекка похолодела при мысли об Амосе. – К тому же он давно не появляется у