на всех эфект. Да, а между прочим [Да однако ж] нужно подумать о порученьи Марьи Петровны. Благоразумнее всего, кажется, начать с любовных писем. [Вместо «Долгов-то ~ любовных писем» было: Долгов-то я теперь отдавать не буду, чорт их побери, а куплю-ка я рысака и лихие сани. Нечего таить, люблю ужасно хорошего рысака. Прокачусь таким чортом на петергофском гуляньи: «Эх, вы». Закажу новый фрак. Уж задам себе точно объядение на славу. Только [как] не знаю, как сладить с комиссией Марьи Петровны. Мне кажется, начать нужно с любовных писем. ] Написать письмо от этой девушки будто бы ко мне, да и выронить как-нибудь нечаянно при нем, или вынимая что-нибудь из кармана, позабыть на столе в его комнате. Конечно, может выйти что-нибудь плохо. Да, впрочем, что ж? Надает ведь только тузанов. Тузаны еще ничего; конечно, больно, да ведь не до такой уж степени, чтобы… да ведь я могу и удрать и если что, то в спальню [удрать прямо в спальню] Марьи Петровны и прямо под кровать к ней и пусть-ка оттуда он меня вытащит. Но, главное, как написать письма? Смерть не люблю писать, т. е. просто хоть зарежь! Чорт его знает, [Чорт его побери] так, кажется, на словах всё бы [так, кажется, всё б<ы>] славно изъяснил, [Далее было: даже с выраженьями [бы] и периодами, со всем] а примешься за перо — нет. Разве вот что: у меня есть кое-какие готовые письма, [ведь у меня кое-какие есть готовые письма] еще недавно ко мне писанные, фамилию только подскоблить, да на место ее написать другую. [Далее было: А что ведь, право, выйдет хорошо] Пошарим [Посмотрим-ка] в кармане, может быть, тут же посчастливится [Вместо «может ~ посчастливится»: у меня любовных писем недостатка не бывает] (вынима<я> из кармана), хоть бы это, например: «Я очень слава богу здорова но весьма огорчина и занемогаю от боли. Али вы душинька совсем позабыли. Иван Данилович видел вас душинька в тиатере. И то пришли бы успокоили виселостями разговора». Чорт возьми, кажется правописания <нет>, да и чересчур <?> что-то… не поверит. [Кажется правописания совсем нет] «Я для вас душинька вышила подвязку». А! и разносилась с нежностями. Нет, это не годится. Что-то уж буколического много, Шатобрианом пахнет. [Уж черес<чур> много этакого буколического] Прочитаем-ка это: «Любезной друг!» Нет, это не «любезной друг». Так что же? Может быть, другое? Ну, нежнейший, дражайший? Нет, не то. «Me..е… е… рзавец!» Хм. «Если ты коварный обольститель моей невинности не отдашь задолжанные мною на мелочную лавочку деньги, которые по неопытности сердечной для тебя, скверная рожа, то я в полицию». Ну, это гадость и неприли<чие>, фи, что за выражения, что за правила! Можно, конечно, обо всем сказать, но можно сказать благопристойно. [Ну, это чорт знает что. Это не в том роде, да и нет при том ни чувств, ни хороших выражений] А ну, посмотрим еще это. «Жестокий тиран души моей» Э! это что-то хорошо. [А, вот хорошо] Однако ж ведь видно сейчас [Ведь видно сейчас] воспитание. «Тронься сердечной моей участью!» Право недурно! Вот по началу <?> уж можно видеть, [Ведь вот сначала видн<о>] как поведет себя человек. Вот как нужно поступить! И хорошо и чувствительно, от то<го?> и благородно вместе с тем. Я так уверен, что даже не перечит<ывая> подписываю. Только не знаю, как выскоблить. А, да не подписано! Еще лучше! Само собою обделалось славно. Говорят: наружность вздор; [Далее было: а ведь вот] а ну не будь смазлив, ведь не написали б тебе этих писем, а не написали бы писем и не знал бы, как взяться за это дело. (Подходит к зеркалу). Сегодня опустился немного. А то ведь иной раз точно: прям и <?> хорош, и что-то даже <?> значительное бывает <?> Жаль только, что зубы скверные, а то бы совсем был похож на государя. Не знаю только как, запустить ли бакенбарды под галстук, или уж оставить их так, да здесь под губой как-нибудь завести империалку. [Вместо «Право недурно ~ завести империалку»: Прекрасно, я так уверен в благородстве ее чувств и слога, что даже не перечитываю и готов подписать. Это самое письмо я ему и подкину. А ведь как кстати прислужилось. Вот как выгодно быть смазливым. (Подходя к зеркалу). [Еще] [так только] сегодня опустился немного. А то ведь иной раз точно: жаль только, что зубы скверные, а то бы совсем был похож на государя. Не знаю, запустить ли бакенбарды под галстук, или оставить так, а под губой завести империалку. ]

(Начиная со слов Миши: «Ну матушка, а если<?> никаким образом», и кончая словами Марьи Петровны: «дочь какого-нибудь фурьера, занимающуюся ремеслом еще, может быть, в сотую хуже»).

М.<иша>. Ну, матушка, а если уж я… как бы вам сказать. Если уж мое сердце принадлежит другой.

М.<арья> П.<етровна>. Как другой? Это с какого резону? Кто ж эта другая? я не знаю?

М.<иша>. Heт, матушка, вы ее, я думаю, не знаете.

М.<арья> П.<етровна>. Да чьих она? кто отец ее?

М.<иша>. Отец превосходный человек, редкий отец. Некто Александр Александрович Подкопытов.

М.<арья> П.<етровна>. Подкопытов. Фамилия неслышная. Я не слыхала про Подкопытова. Кто он, князь?

М.<иша>. Нет не князь, но чудесный человек.

М.<арья> П.<етровна>. Так что ж, так генерал?

М.<иша>. Нет, не генерал.

М.<арья> П.<етровна> (нетерпеливо). Так что ж, какой чин на нем?

М.<иша>. Чин так… нельзя сказать, чтоб очень большой… вертится около моего.

М.<арья> П.<етровна>. Фи. Титулярный.

М.<иша>. Да, или титулярный, или эдак какой-нибудь небольшой тоже <?>, но утешьтесь, матушка, человек правил редких, человек, который достоин того, чтоб его сейчас сделали генералом. [Да или титулярный или что-то подобное, но человек правил редких, человек, которого можно сейчас сделать генералом и будет достойней многих]

М.<арья> П.<етровна>. Так что ж? У него разве две тысячи душ?

М.<иша>. Нет, двух тысяч у него не будет.

М.<арья> П.<етровна>. Сколько ж?

М<иша>. Сколько?.. Да душ у него, кажется, ничего почти нет.

М.<арья> П.<етровна>. Стало быть, всё капиталом?

М.<иша>. Нет, матушка, и капиталу тоже нет или если и есть, то какая-нибудь безделица — разве самая безделица. Девушка небогатая, [Девушка редка<я>] но сердца редкого, кротка, добродушна, как голубица. Вы узнаете ее, полюбите как дочь. Послушайте, матушка, я совершенно другим образом думаю о женитьбе. Меня, признаюсь, бесит, когда я вижу, как богатый женится на богатой. Мне кажется, как будто он [Кажется, право, будто, он] дерет последнее лохмотье с нищего. Женитьба это дело как будто данное свыше, чтобы уравнить и примирить несправедливость судьбы. Представьте себе, достойный человек, одаренный и качествами и умом, и вдруг ему не повезло, например, по службе, или его правдивая честность не позволила ему составить состояние. Единственный путь ему остается женитьба. И справедливо ли делает какая-нибудь богатая невеста, когда мимо его редких достоинств [И справедливо ли, если какая-нибудь богатая невеста мимо его редких достоинств] и прекрасного сердца выберет себе богача для того только, чтобы прибавить к своему богатству, с которым она и без того не знает что делать, еще лишнее богатство. [Далее было начато: а. Сверх, б. Хорош<о>] Всё равно, если бы пешеход сверх шубы да натащил еще на себя шинель, когда ему и без того жарко. Таким же самым образом и невеста бедная должна выходить за богатого. Богатый должен жениться на бедной. Состояния у нас, слава богу, довольно. Я, может быть, еще кое-что приобрету со временем. Теперь посмотрите, [Теперь послушайте] сколько я за одним делом сделаю добрых дел. [Далее было начато: Во-пе<рвых>] Прежде всего я устрою собственное счастье, потому что, сказать истину, подобной жены [такой жены] я не сыщу себе. Потом я сделаю счастливым редкого отца, которого, признаюсь, снедает, видимо, грусть, что не был в силах составить никакого состояния для своей дочери. Наконец, я сделаю дело угодно<е> богу, не давши погибнуть в нищете бедняжке. [не давши погибнуть сироте] виноватой за то, что отец ее не действительный тайный советник, а титулярный. Подумайте, матушка. Небо всегда на стороне сирот и невинности, а почтившие то и другое мы сами очутимся под покровительством неба. [мы сами приблизимся к небу]

М.<арья> П.<етровна>. Ах, боже мой, что я слышу, какая несчастнейшая я мать на свете. Какое злое сердце у моего сына. Влюбиться в какую-то потаскушку, негодную девчонку, дочь какого-нибудь фурьера, занимающуюся ремеслом еще, может быть, в сотую хуже.

— Еще смеялась.