Алексей (в сторону). Ну, дело-то, видно, пошло на потасовку. Нужно отсюда браться! (Уходит).

Ихарев (таща его). Пойдем! пойдем!

Глов. Куда, куда?

Ихарев. Куда? (В исступлении). Куда? к правосудию! к правосудью!

Глов. Помилуй, не имеешь никакого права.

Ихарев. Как! не имею права? Обворовать, украсть деньги среди дня, мошенническим образом! Не имею права? Действовать плутовскими средствами! Не имею права? А вот ты у меня в тюрьме, в Нерчинске скажешь, что не имею права! Вот погоди, переловят всю вашу мошенническую шайку! Будете вы знать, как обманывать доверие и честность добродушных люди. Закон! закон! закон призову! (Тащит его).

Глов. Да ведь закон ты мог бы призвать тогда, если бы сам не действовал противузаконным образом. Но вспомни: ведь ты соединился вместе с ними с тем, чтобы обмануть и обыграть наверное меня. И колоды были твоей же собственной фабрики. Нет, брат! В том и шутка, что ты не имеешь никакого права жаловаться!

Ихарев (в отчаяньи бьет себя рукой по лбу). Чорт побери, в самом деле!.. (В изнеможении упадает на стул. Глов между тем убегает). Но только какой дьявольский обман!

Глов (выглядывая в дверь). Утешься! Ведь тебе еще с полугоря! У тебя есть Аделаида Ивановна! (Исчезает).

Ихарев (в ярости). Чорт побери Аделаиду Ивановну! (Схватывает Аделаиду Ивановну и швыряет ею в дверь. Дамы и двойки летят на пол). Ведь существуют же к стыду и поношенью человеков эдакие мошенники. Но только я просто готов сойти с ума — как это всё было чертовски разыграно! как тонко! И отец, и сын, и чиновник Замухрышкин! И концы все спрятаны! И жаловаться даже не могу! (Схватывается со стула и в волненьи ходит по комнате). Хитри после этого! Употребляй тонкость ума! Изощряй, взыскивай средства!.. Чорт побери, не стоит просто ни благородного рвенья, ни трудов. Тут же под боком отыщется плут, который тебя переплутует! мошенник, который за один раз подорвет строение, над которым работал несколько лет! (С досадой махнув рукой). Чорт возьми! Такая уж надувательная земля! Только и лезет тому счастье, кто глуп, как бревно, ничего не смыслит, ни о чем не думает, ничего не делает, а играет только по грошу в бостон подержанными картами!

[Сцены из задуманной комедии, использованные в «Отрывке», «Тяжбе» и «Лакейской»]

М<арья> <Петровна>. М и А, а [на] с другой стороны фамилии: Повалищев и княжна Шлепохвостова. Чтобы всё это было как можно повеликолепнее. Я также прошу вас, чтоб это всё было готово не позже, как через две недели.

К<аплунов>. Очень хорошо (бежит отпереть дверь).

М<арья> П<етровна>. (К лакею). Знаешь ли ты квартиру того чиновника?

Лакей. Знаю.

М<арья> П<етровна>. Вели кучеру ехать прямо туда! Ух, я до сих пор не могу успокоиться! (Уходит).

Комната Ал<ександра> Ивановича.

X<рисанфий> П<етрович>. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно однако ж, что по физиогномии вашей никак нельзя было думать прежде, чтобы вы были путный человек. А<лександр> И<ванович>. Насчет этого, вы знаете, есть старая пословица.

Х<рисанфий> П<етрович>. Скажите пожалуйста, верно покойница матушка ваша, когда была брюхата вами, перепугалась чего-нибудь?

А<лександр> И<ванович>. Оставимте это.

X<рисанфий> П<етрович>. Нет, я вам скажу, вы не будьте в претензии, это очень часто случается. Вот у нашего заседателя вся нижняя часть лица баранья. Так сказать, как будто отрезана и поросла шерстью совершенно, как у барана. А ведь от незначительного обстоятельства: когда покойница рожала, подойди к окну баран, и нелегкая подстрекни его заблеять.

А<лександр> И<ванович>. Да, это может случиться.

Х<рисанфий> П<етрович>. Теперь только, как начинаю всматриваться в вас, замечаю, что лицо ваше как будто мне знакомо: у нас в карабинерном полку был порутчик. Вот как две капли воды похож на вас! Пьяница страшнейший. То есть, я вам скажу, что дня не проходило, чтобы у него рожа не была разбита.

А<лександр> И<ванович>. Позвольте. Я так жажду скорее вам помочь. Садитесь, сделайте одолжение, в эти кресла, да расскажите обстоятельно мне ваше дело.

X<рисанфий> П<етрович>. Позвольте, сидя не расскажешь. Это дело казусное! Знавали ли в Устюжск<ом> уезде помещицу Евдокию Малафеевну Жеребцову? Не знали? Хорошо. Она доводится родной теткой мне и бестии, моему брату. У ней ближайшими наследниками были я да брат. О! слушайте, слушайте! Кроме того еще сестра, что вышла за генерала Повалищева. Ну, о той ни слова. Та и без того получила следуемую ей часть. Позвольте: вот этот мошенник, брат, — он уж на эти дела хоть сейчас в какую угодно министерию, — вот и подъехал он к ней: «Вы де, тетушка, уже прожили, слава богу, 70 лет; где уж вам в таких преклонных летах мешаться самим в хозяйство. Пусть лучше я буду приберегать и кормить». О то-то, то-то! замечайте, замечайте! Переехал к ней в дом, живет и распоряжается, как настоящий хозяин. Да вы слышите ли это?

А<лександр> И<ванович.> Слышу.

Х<рисанфий> П<етрович>. То-то! Да. Вот занемогает тетушка, отчего — бог знает, может быть, он сам и подсунул ей чего-нибудь. Мне дают уж знать стороною. Замечайте! Приезжаю: в сенях встречает меня эта бестия, т. е. брат, в слезах, так весь и заливается: «Ну», говорит, «братец, навеки мы несчастны с тобою; благодетельница наша…» «Что, отдала богу душу?» — «Нет, при смерти». Я вхожу, и точно, тетушка лежит на карачках и только глазами хлопает. Ну, что ж? плакать? Не поможет. Ведь не поможет?

А<лександр> И<ванович>. Не поможет.

Х<рисанфий> П<етрович>. Ну, что ж? Нечего делать! так видно богу угодно! Я приступил поближе. «Ну», говорю, «тетушка, мы все смертны. Один бог, как говорят, не сегодня, так завтра властен в нашей жизни. Так не угодно ли вам заблаговременно сделать какое-нибудь распоряжение?» Что ж тетушка? Я вижу, не может уже языком поворотить и только сказала: «э…э…э…э…» А эта шельма, что стоял возле кровати ее, брат, говорит: «Тетушка сим изъясняет, что она уже распорядилась». Слышите, слышите!

А<лександр> И<ванович>. Да разве она точно сказала это?

X<рисанфий> П<етрович>. Кой чорт сказала! Она сказала только: «э…э…э…э…» Я всё подступаю: «Но позвольте же узнать, тетушка, какое же это распоряжение?» Что ж тетушка? Тетушка опять отвечает: «э, э, э…» А этот подлец опять: «Тетушка говорит, что всё распоряжение по этой части находится в духовном завещании». Слышите! слышите! Что ж мне было делать? Я замолчал и не сказал ни слова.

А<лександр> И<ванович>. Как же вы не уличили тут же их во лжи?