на глаза, пока я вспоминала мой родимый край. И Гонсальво тоже… Мой муж.
Эльвира умолкла. Голос ее прервался, и она спрятала лицо за носовым платком. Потом поднялась с дивана и продолжала:
— Простите, но я должна покинуть вас на несколько минут. Воспоминания о моих бедах слишком взволновали меня, мне надобно побыть одной. До моего возвращения прочтите эти строки. Я нашла их в бумагах мужа после его смерти. Узнай я раньше, что он чувствовал все это, горе меня убило бы. Он написал эти стихи, когда мы плыли на Кубу и его ум был так затуманен горем, что он забыл про свою жену и детей. То, что мы теряем, всегда кажется нам самым дорогим. Гонсальво покидал Испанию навсегда, а потому Испания была ему драгоценней всего что есть в мире. Прочтите их, дон Лоренцо. Они дадут вам некоторое представление о чувствах изгнанника!
Эльвира вложила в руку Лоренцо исписанный лист и вышла из комнаты. Юноша начал читать, и вот что он прочел:
ИЗГНАНИЕ Прости, Испания моя! Мы боле Не свидимся! Прости же навсегда! Тебя, твердит мне сердце, полнясь боли, Гонсальво не увидит никогда. Устали ветры спорить на просторе, Корабль мой тихо по зыбям плывет. Слабею духом и кляну я море, Что от Испаньи прочь меня влечет. Родимый брег и шпили золотые Моим глазам еще видны пока. А с мыса звуки полились простые, Но сладкие родного языка. Там на скале рыбак с веселой песней Развесил сеть, труд завершив дневной. В картинах, что одна другой чудесней, Былое воскресает предо мной. Счастливец! Час урочный наступает, Когда вернется он под отчий кров. Ночная тьма сиянье дня сменяет, И ужин незатейливый готов. Любовь и Дружба с ним за стол садятся, Нет у него ни горя, ни забот. От близких он не должен отказаться. Он не вздыхает, горьких слез не льет. Счастливец! А вот мной неумолимо Играет Рок, и нынче должен я Покинуть все, что с детства мной любимо. Сколь жребий мне завиден рыбаря! Пастушки я уже не встречу снова, Что, с козами бродя по крутизне, Стенает о жестокости милóго, Пастушьего рожка не слышать мне. Покой домашний позабыть мне надо, К родительской груди мне не прильнуть. Воспоминанья — вот моя отрада. В палимый солнцем край лежит мой путь, Где душная жара болезни множит, Где змеи с тиграми кишат в лесах, Где жажды утолить ничто не может, Где желтая чума наводит страх. Но все, чем угрожают те пределы, — И медленная смерть во цвете лет, И злая боль, терзающая тело, И черных лихорадок тяжкий бред —
