с девочками, лихачить за рулем – короче, там я научился жить.

В тамошнем пабе Coach and Horses я узнал, что можно целоваться с девушкой и одновременно играть в пул. Такому нельзя научиться в Тайвертоне, уверяю вас.

Помню, как в 1976 году возвращался с вечеринок дивными туманными утрами. Берег Блитфилдского водохранилища, машина матери какой-нибудь из подружек, а из колонок льется песня с альбома Night Moves Боба Сегера. Вот что такое Стаффордшир, и в нем было чудесно.

Кто сказал, что Стаффордшир хуже Хертфордшира? Хуже Эссекса? Хуже Ист-Эссекса и даже Саррея?! Не смешите меня. Если Кент – это сад Англии, то Саррей – его патио.

А Стаффордшир – это легкие Англии. Череда полей под Аттоксетером, увитые глицинией деревушки выглядят так по-британски, а леса в Кэннок-Чейз ранним осенним утром, когда на папоротник опускается туман, выглядят как Йосемайтский национальный парк в Калифорнии, только без медведей и обрывов, с которых все время надаешь.

Хоть это совсем не Калифорния, в Стаффордшире полным-полно диких животных. Олени. Много оленей. Если повезет, то в лесу вы можете встретить лорда Личфилда[9]. А знаете, где живет герцог Девонширский? В Дербишире, вот где.

Уверяю вас, это единственное, что там есть из Девона. Я вот думаю, а есть ли что-нибудь в моем доме, что было произведено в Девоне. Вы можете прострочить из пулемета все графство, но не убьете ни одного музыканта, актера или рок-группу. Как, впрочем, вы не заденете и ни одного фазана.

Стаффордшир – родина унитаза, The Climax Blues Band, доктора Джонсона, всей вашей фарфоровой и глиняной посуды и Робби Уильямса. Там живет мой старинный друг, прирожденный оратор Дик Хазард. Что примечательно, его дядя – армейский майор.

Я пытался все это объяснить человеку, который редактирует мою колонку. Мы долго спорили, приукрашивать ли действительность или нет. Договорились, что я не буду писать, как планировал, о шведской яхте, которая выиграла Кубок Америки, а напишу пару слов в защиту Стаффордшира.

К сожалению, я не могу. Потому что вся проблема в городах, расположенных в этом графстве. Стаффорд. Личфилд. Стоук.

Это страшные города. Да, в графстве расположен заповедный парк Кэннок-Чейз, но его назвали в честь города Кэннок, который можно было бы назвать самым ужасным городом в мире, если б не было на свете города Бартон-на-Тренте. Рагли – это электростанция. Тамуэрт просто ни в какие ворота не лезет. Ныокасл-под-Лаймом стыдно называть городом, а название Аттоксетера трудно выговорить. Единственное, что можно купить на центральных улицах этих городов, – дом или гамбургер, а ночью там вам предложат лишь пластиковый поднос с глутаматом натрия и шанс прийти домой с бутылочным горлышком, торчащим у вас из глаза.

И все-таки я настаиваю, что это не самое худшее графство в стране. Лучше я буду жить в Стаффордшире, чем в Саррее, но ведь глупо убеждать вас, что вы проведете там незабываемый отрезок своей жизни только потому, что четверть века назад это получилось у меня. Так же глупо выглядят скоттиши, которые, сидя на берегу Темзы, утверждают, что Ливерпуль – лучшее место на земле. Силла, дорогая, почему бы тебе в таком случае не свалить обратно в Уолтон?

На прошлой неделе королева Великобритании соизволила оторваться от дел, чтобы помочь в создании телепрограммы об ордене Виктории, над которой я сейчас работаю.

В четверг я пулей полетел в Букингемский дворец, чтобы ознакомиться с медалями, которые она нашла у себя в серванте. К сожалению, мне так и не удалось лично увидеть своего нового консультанта- исследователя, зато я пробежался по залам, которые приподняли завесу тайны королевской жизни.

Прежде всего, я не мог понять, почему самая богатая и могущественная королевская семья в мире живет во дворце за тюлевыми занавесками, которые есть только в домах у пролетариев. В Версале таких нет. Оказалось, они утяжелены внизу специально для того, чтобы защитить от осколков стекла, если в окно бросят бомбу.

Нам с вами беспокоиться об этом не стоит, как и о том, что значит жить в доме с пятью сотнями слуг, большинство которых ждет не дождется дня, когда смогут сдать все ваше семейство с потрохами желтой прессе.

А гости? На прошлой неделе у королевы была запланирована двадцатиминутная встреча с новым президентом Албании. Могу себе представить.

Она, наверное, пришла его встречать к поезду Eurostar, на котором приезжают все нелегалы- албанцы. Ей, наверное, стоило больших усилий сохранить лицо, когда он вышел не из купе, а вылез из-под багажного отделения.

А еще у нее проходят еженедельные встречи с Его Высочеством Тони. Видимо, поначалу все было ничего, но теперь ей, наверное, очень нелегко каждый раз целовать ему туфли и называть сэром.

Каждый божий день во дворец направляет свои стопы по тем или иным официальным причинам огромное количество народу. И каждый из пришедших независимо от толщины кошелька испытывает навязчивое желание что-нибудь стибрить.

Я не исключение. Я побывал в сотнях домов, и мне никогда не приходило в голову стянуть оттуда чайную ложку или чернильницу.

Но за чашкой чая, которую мне подали в музыкальную комнату дворца, меня посетил чудовищный по силе приступ клептомании. Я положил было глаз на клавесин, но сошла бы и чашка, соусник или молочник на худой конец.

Мне сказали, что персонал внимательно следит за всеми гостями, но что бы вы сказали, увидев, как президент «Ротари Интернешнл» тянет в карман королевский чайник? Какие бы слова вы нашли, чтобы остановить его, не выходя за рамки приличий? Как дать ему понять, что вы знаете, что чайник попал в его штаны не случайно?

Когда актриса Дениза Ван Оутен призналась, что прикарманила пепельницу из королевского дворца, будучи там на экскурсии, королева не выдвинула против нее никаких обвинений. Точно так же относятся к старым кошелкам, которые во время пикников в саду дергают цветы. Даже принц Филипп никогда не крикнет: «Эй, Этель! Оставь ты эту орхидею в покое!»

Все тащат из дворца гравий. Целые пригоршни гравия. Хотя моя личная проблема с гравием, покрывающим двор перед Букингемским дворцом, состоит в диком желании сделать на нем полицейский разворот.

Но самое ужасное во дворце – это его интерьер и декор. Наверное, королева – единственный человек на планете, который во время просмотра шопинг-тура Майкла Джексона в Лас-Вегасе сидит перед телевизором и думает: «О, а у меня уже есть точно такой же вазончик».

Весь декор дворца есть некая симфония мрачных портретов мрачных предков и всполохов вычурности и позолоты. В основном коридоре розово-золотые диванчики ужасно диссонируют с ярко-красными коврами. Это кошмарный сон любого модного дизайнера, но в отличие от обычных людей королева не может, посмотрев очередную передачу типа Homefront, подумать: «О, действительно. Это я передвину вот сюда, положу пол из натурального дерева, повешу занавески в марокканском стиле и задекорирую потолок, превратив комнату в подобие шатра». Ей просто некуда деваться.

Ей некуда деваться от своей работы, от бесконечного махания ручкой с балкона и просьб передать чайник за обеденным столом. Теоретически она обладает достаточной властью, чтобы развязать с кем- нибудь войну, но Его Высочество Тони может сделать это с еще большим успехом. Впрочем, королева даже в наши дни все еще может распустить своим указом парламент.

Все это наводит меня на определенные мысли. Представьте себе, что у вас есть власть для того, чтобы выкинуть всех этих бездельников из Вестминстера, но вы этого не делаете. Даже ради прикола, во время вечеринки. Несмотря на всю свою силу воли, королева никогда не поступит таким образом, будьте уверены.

Вы можете сказать в ответ, что вся ее несчастная судьба компенсируется состоянием. Что ж, может