Есть что-то ненормальное в том, что новостные выпуски становятся неожиданностью для их создателей. Но мне сдается, что канал независимой службы новостей (ITN) положил на лопатки ВВС в ежедневной Битве десятичасовых новостей.

ВВС потом говорила, что у нее в новостях вдвое больше сюжетов и вдвое больше зарубежных собкоров. И живые включения тоже были, а телеканал ITV затянул своего «Миллионера» на две минуты и начал новости без перерыва на рекламу. И что, дескать, они даже привлекли галантного сэра Тревора Макдональда, первого британского чернокожего новостника, чтобы дважды объявить скорый выход супервыпуска новостей.

Рейтинговая возня уж больно нечистоплотна и смертельно надоела. Раньше программы составлялись так, что после передачи на ITV вы могли без потерь переключиться на другой канал.

А теперь посмотрите на расписание. Передачи идут практически одновременно. Если вы досмотрели сериал на одном канале до конца, то точно пропустите сводку новостей про взрывы и зажигательную погоню за преступником на машинах.

Я-то понимаю, почему так происходит. Когда я работал над передачей TopGear, не имело значения, стоит наш «феррари» на овечьем пастбище или гонит со свистом по взлетной полосе. Рейтинг не менялся.

Но если программа запаздывала и другие каналы успевали в полдевятого уже вовсю запустить свои шоу и фильмы, то мы теряли до миллиона человек нашей аудитории.

Самое смешное, что такое контрпрограммирование не работает на радио.

Вот моя жена слушает Radio 4. Там могут давать двухчасовую сводку погоды, и она все равно не переключает канал. При этом я прекрасно знаю, что она ни черта не понимает (впрочем, как и вся остальная страна), о чем говорит Мэлвин Брегг в передаче «Наши времена», но каждое утро по четвергам квартиру сотрясают звуки голосов его дурацких гостей.

В 10:25 каждый день я напоминаю, что по Radio 2 идет отличный конкурс Кена Брюса про ее любимую поп-музыку, но по каким-то непостижимым причинам жена продолжает слушать станцию, где рассказывают о погоде в Северном море.

Я-то тоже не лучше. Если меня оставить дома одного, то день начнется с шоу-побудки Терри Вогана, который на прошлой неделе вбил себе в голову, что все китайцы пахнут брюссельской капустой. Потом я отгадываю ответы в поп-рок-угадайке Кена, а потом за ней идет шоу Джимми Олда. Тут уж приходится звук прибрать, потому что Олд бомбардирует слушателя звуками биг-бендов, чего я на дух не переношу, а также разговорами про цену на рыбу. А потом ему звонят и цитируют передовицы из Daily Telegraph. Это не мое. Но постойте – я же все равно сижу как пришитый и слушаю, успокаивая себя мыслью, что через два часа начнутся лирические песенки Стива Райта.

Почему я так поступаю? По телевизору достаточно увидеть полосатый пиджак, услышать бирмингемский акцент или начальные такты заставки к сериалу East-Enders, чтобы моментально переключить кнопку на пульте. Но зато с потрясающей лояльностью к бренду (которая заставила бы Marks & Spencer замариновать меня в рассоле) я еду в машине и час за часом слушаю передачу Олда, в которой миссис Наци-из-Эшера вещает о том, что хорошо бы поставить к стенке всех, кто ищет у нас политического убежища.

Конечно, есть выбор. Radio 1 отпадает, оно для любителей слушать, как ломают мебель. Радио 3 не транслирует ничего, кроме скулежа измученных зверушек. Есть и местное радио. Вот в Лондоне Magic FM не транслирует ничего, кроме Carpenters. Отличная группа, особенно если у вас болит голова. Но между музыкой какие-то люди произносят какие-то слова. Лучше бы они этого не делали. Я раньше думал, что радио-диджеи – достойные люди. Я думал, что есть в жизни вещи и похуже. Но я был неправ, нет ничего ужаснее этой банды вращателей компакт-дисков с радиостанции Magic-FM. В восемь утра в понедельник они уже начинают отсчитывать часы до пятничного вечера, который составляет смысл их жизни. В их мире мы все работаем на Круеллу де Виль из «Сто одного далматинца». И еще в нем все время идет дождь.

Даже если на дворе яркое солнце, а по новостям передают, что Джон Прескотт лопнул от злости, они обязательно найдут повод, чтобы поныть, как все гадко, а потом включат песенку тех же Carpenters под названием Yesterday Once More всего в четырнадцатый раз с шести утра.

Смысла переключаться нет. Magic-FM рулится гражданами, которые спускаются по своей карьерной лестнице, но на других местных станциях диджеи уверены, что они находятся на пути вверх. Поэтому они даже говорят так, как будто им кто-то в ноздри засунул электрическую зубную щетку.

Вдруг, думают они, телепродюсер включит радио, услышит, какой я кайфовый, и возьмет меня в ящик работать.

Вы правы, чуваки, только на телевидении вас сразу выключат, как только услышат, а на радио по каким-то сверхъестественным причинам – нет.

Небольшой совет. Хотя граница между Австрией и Швейцарией – это всего-навсего «лежачий полицейский» и на таможне ни души, лучше все-таки остановиться. Иначе вы увидите в зеркале заднего вида, как из темноты выступят вооруженные мужчины, зажгутся прожекторы и раздастся вой сирен.

Я как-то ехал со своими телевизионщиками из Сент-Морица в Инсбрук. Вдруг на границе появился некто в черном и рявкнул: Achtung, Я этот Achtung слышал разве что в кино, где после этого слова обычно раздавалась очередь из автомата. Группа моя не остановилась. Я встал. Мужчина, белый от ярости и злости, выхватил у меня паспорт и не отдавал его, пока я не объяснил во всех подробностях, кто мы такие и с какой стати осмелились вторгнуться в его владения.

Я часто думаю: вот если нас захватят в плен, смогу ли я выдержать пытки, чтобы спасти своих друзей? Насколько сильна моя воля? А сколько я продержусь?

Мне стыдно, но продержался я не больше трех секунд. Несмотря на то что у меня было еще два запасных паспорта, я побледнел и сдал пограничнику все явки и адреса моих несчастных коллег. Тем временем водителя уже повинтили и оттащили к тому знаку, который он пропустил. Всех обшмонали и заявили, что видеоаппаратуру из Швейцарии вывозить нельзя. У нас были явные проблемы. Мы подняли руки вверх, и знаете что? Пограничник даже бровью не повел. Вид четырех англичан, стоящих в центре Европы в 2001 году с поднятыми руками, не показался ему ни странным, ни неуместным.

Путешествуя, мы давно перестали ощущать границы. Ну разве что, въезжая в Бельгию из Франции, мы замечаем что дорога становится ухабистой. Французские таможенники всегда бастуют, а их бельгийские коллеги прячутся за горами чипсов с майонезными ледниками сверху.

В Австрии все по-другому. Тут границу стережет не увалень, считающий дни до пенсии. Это подтянутый боец-штурмовик в камуфляже, которому нет разницы, англичанин ты, турок или славянин. Муха не пролетит в Австро-Венгерскую империю.

Мою телегруппу, которая не простила мне малодушия и называла меня не иначе как «беспозвоночным», выдворили обратно в Швейцарию. А я? За мою трусость мне было позволено проехать до Инсбрука. Что порождало некоторые вопросы. Например, откуда пограничник знал, куда я еду? Мы об этом не упоминали, и тем не менее он знал. Все становилось страннее и страннее – буквально через десять минут меня остановили за превышение скорости, и полицейский обратился ко мне сразу по-английски. Несмотря на цюрихские номера.

Затем дорога завела меня в темный тоннель, я таких длинных никогда не видел. Но! Этот тоннель отсутствовал на картах. Интересно, что же такое творилось наверху, что нам нельзя было это видеть?

Когда я наконец добрался до отеля, где для меня был зарезервирован номер, странная женщина в длинном вечернем платье злобно сообщила, что мой номер уже сдан и что все отели в Инсбруке переполнены.

Паранойя моя зашкалила, когда выяснилось, что одного из тех бобслеистов, с которыми я должен был встретиться, вчера до смерти избили у дверей ночного клуба.

Кульминация состоялась в каком-то отельчике где-то у черта на рогах, которым заправлял человек по имени, скажем, Даунлодер. В Англии много хороших людей, сказал он с многозначительной улыбкой, по