Жюльетт сдержала слово, но пробыла в Лионе еще месяц.

Наконец-то пришла добрая весть: Жюльетт возвращается на следующей неделе. Пришло также сообщение из посольства: важные дипломатические обстоятельства требуют присутствия графа Карсавина. Поскольку роль, которую он играл в политике, была крайне незначительна, Николай крепко выругался вслух, чувствуя, что им овладевает ненависть к «важным обстоятельствам», отрывающим от более серьезной для него работы.

Николай ждал прибытия поезда. Жюльетт вышла из вагона, и они бросились друг другу в объятия. Николай приподнял девушку, крепко обхватив за талию, страстно поцеловал, глядя в глаза.

По дороге домой они все время разговаривали. Жюльетт хотелось знать, закончил ли Николай последнюю работу, которую назвал «Затаившийся человек». С сочувствием узнала, что его призвали на службу в посольство.

– Еще немного, и скульптура была бы закончена. Как только позволяет свободное время, я сразу же иду в мастерскую.

– Мне очень хочется увидеть твою новую работу и мастерскую в самое ближайшее время. А вот подарок из Лиона.

Николай развернул сверток: шелковый галстук!

– Замечательно! Но мне казалось, тогда ты ткала изумрудный шелк…

– Так и было. Но я заметила, что ты поморщился при виде этого цвета и решила сшить серый галстук, как ты любишь.

– Само совершенство! – Николай тут же сорвал с шеи галстук и повязал новый.

Жюльетт с гордостью поправила узел, Николай успел поцеловать руку, нежно расправляющую складки.

Дениза пришла домой пораньше. Жюльетт в это время весело болтала по телефону, восстанавливая старые знакомства. Увидев сестру, она тут же попрощалась с подружкой и бросилась в объятия Денизы. Баронесса де Ландель даже удивилась самой себе: она не ожидала, что будет до такой степени рада видеть Жюльетт.

– Хочу услышать все, – заявила старшая сестра. – Твои письма рассказали о многом, но все равно – я хочу задать немало вопросов.

На Денизу явно произвело впечатление то обилие информации, которое Жюльетт почерпнула в Лионе, но еще большее впечатление произвели образцы шелков, которые девушка сама изготовила в Лионе и привезла в Париж. Рисунок был необычным: перистые узоры, похожие на листья папоротника, выполненные серебристыми нитями на небесно-голубом фоне, светло-розовыми на черном, бежевыми на розовом. На некоторых образцах расцветали бледно-алые лилии или фиолетовые колокольчики, были и фантастические узоры цвета янтаря, спелой пшеницы или тыквы.

– Месье Дегранже скоро напишет тебе, – Жюльетт была очень рада, что сестре понравились ее работы. – Он хочет использовать разработанные мною модели узоров и цветов. Мне кажется, у нас есть авторское право на восемнадцать месяцев или даже в течение двух лет – нужно уточнить. Лишь потом можно пустить разработки в широкое производство.

Глаза Денизы сощурились.

– Когда-то мануфактурщики обслуживали вначале тех, чьи головы украшали венценосные короны, предоставляя право леди из королевских семей выбирать материалы, которых больше ни у кого нет…

– Именно так. И что очень важно, это добавит престижа ателье Ландель, если шелка будут иметь авторскую маркировку.

– Я подумаю, – Денизу явно увлекла идея. – Но не уверена, что хочу продавать модели шелков во Франции. Небольшие шелкопрядильные фабрики под Лондоном – очень неплохое местечко. Там цены ниже, качество – на высоте.

Выяснение конкретных деталей – в скором будущем. Дениза поздравила себя с тем, как дальновидно поступила, подключив сестру к делу. Но что послужило основной причиной отъезда Жюльетт в Лион? Ах, да, Николай Карсавин! Лицо Денизы помрачнело, когда она узнала, что Николай встретил Жюльетт на вокзале, и в их отношениях ничего не изменилось. Будто и не расставались. Если разлука не повлияла на это увлечение, нужно испробовать другие средства. Но какие? И очень важно, чтобы Жюльетт потом не держала зла. Дениза задумалась, пытаясь найти решение…

Когда Жюльетт впервые пришла в мастерскую Николая, тот был там в одиночестве: во второй половине дня натурщик больше не требовался. Николай дорабатывал то, что успел сделать утром. Ассистент тоже только что ушел.

Николай открыл девушке дверь. На нем был льняной халат, на ресницах осела мраморная пыль, волосы забраны под темно-синюю повязку.

В руках Жюльетт держала корзинку, накрытую красно-белой клетчатой салфеткой, из-под которой выглядывало горлышко бутылки.

– Я принесла нам ужин. Думаю, мы сможем поесть прямо здесь, ты будешь работать, сколько захочешь, а я с удовольствием понаблюдаю, если не возражаешь.

Николай поблагодарил Жюльетт за предусмотрительность. Взяв у нее корзинку, поставил на стол. Жюльетт сняла перчатки, вынула жемчужную булавку, закреплявшую шляпку. Жакет и шляпку Николай повесил на крючок. Девушка тут же подошла к «Затаившемуся» и оглядела скульптуру восхищенным взглядом.

– Что я могу сказать? – ее голос сорвался от волнения. – Ты заглянул в душу человека и отобразил то, что мучает ее.

Николай взял Жюльетт за плечи, повернул к себе.

– А может быть, я заглянул в свою душу?

Сочувствие захлестнуло Жюльетт. Нельзя отрывать художника от дела, которое является его