Мальдонадо, опытный мореплаватель, губернатор Саламанки. В состав комиссии входило ещё трое мирян, дон Матиас Ресенде, адмирал, командующий флотом Арагона, и два казначея — Кинтанилья и Сантанхель. Из остальных пятеро представляли орден святого Доминика, все профессора университета Саламанки. Шестой, фрей Иеронимо де Калаорра, известный математик, носил серую сутану ордена святого Франциска. А последним, седьмым, был дон Хуан де Фонсека, священник, живущий в миру, обладающий особым даром находить новобранцев для армии и флота. Именно ему доверяли король и королева подбирать команды на новые корабли. Этим, собственно, и объяснялось его включение в состав комиссии.

Напротив Талаверы по другую сторону стола стояло одинокое кресло, которое епископ взмахом руки и предложил занять Колону.

Тот поклонился комиссии и сел, положив карту на колени. Талавера тотчас же обратился к нему:

— Мы собрались здесь, сеньор, по приказу их величеств, чтобы выслушать ваше предложение, изучить доказательства, на которых основаны ваши выводы, и вынести решение об осуществимости такой экспедиции. Позвольте заверить вас, сеньор, что в наших суждениях не будет места предвзятости. Мы приглашаем вас начать.

Хотя Колона и не просили, он встал для большей убедительности своих слов.

Он рассказал о путешествии Марко Поло, процитировал строки из книги венецианца, касающиеся расположения острова Сипанго в полуторах тысячах миль к востоку от той точки, где остановился Поло. Напомнил присутствующим о сферичности Земли, о теории Птолемея, нашедшей немало подтверждений в последующих открытиях. Указал, что теория эта неопровержимо доказывает, что, плывя на запад, можно достичь острова Сипанго, о котором писал Поло, и земель, лежащих за ним. Неопровержимым доказательством существования этих земель являются предметы, выбрасываемые западными штормами на берег Азорских островов. Стволы деревьев с резьбой, гигантский тростник, какой не растёт в известном нам мире, но о котором упоминал Птолемей.

Тут его впервые прервали.

— Вы говорите, сеньор, — подал голос Мальдонадо, — о том, что вы видели или слышали. Но доказать вы не можете, как и мы не можем принять ваши слова на веру.

Две или три головы согласно качнулись. Колон вспыхнул. Взгляд его горящих глаз упёрся в дона Родриго.

— Я говорю, господа, о тех фактах, которые известны практически всем, кто уделил какое-то время изучению этого вопроса.

Его расчёт оказался верным. Никто не пожелал признать себя невеждой.

И после короткой паузы Колон продолжил изложение своих аргументов. Отступив от математики и физики, он напомнил уважаемым членам комиссии слова пророка Ездры, которому Господь Бог поведал, что водная гладь занимает седьмую часть Земли. Отталкиваясь от этого божественного пророчества, он провёл расчёты, которые показали, что земля находится примерно в семистах лигах к западу, и земля эта — восточная оконечность Индий, как следует из карты, которую он хотел бы представить на суд комиссии.

Колон развернул пергамент, подошёл к столу и положил карту перед председателем комиссии, епископом Авилы.

По знаку Талаверы Деса и дон Родриго придвинулись ближе, чтобы повнимательнее рассмотреть карту. Они не произнесли ни слова, и карта перешла к другим членам комиссии. По двое, по трое, они разглядывали её, тыча пальцами, качая головами, перешёптываясь, в то время как Колон ждал, усевшись в кресло.

Наконец, когда карта вновь оказалась перед Талаверой, тёмные глаза епископа остановились на Колоне.

— Наверное, у вас есть и другие аргументы?

— А разве тех, что привёл я, недостаточно? — спокойно возразил Колон.

— Мы слышали в основном предположения, подкреплённые, разумеется, логическими рассуждениями, но не фактами. Так что доказательств вашей правоты мы, к сожалению, не получили.

Колон вновь вскочил.

— Позвольте с вами не согласиться. Я думаю, ваше преподобие, они у вас есть. Дедуктивный метод поиска доказательств знаком каждому математику и, пусть и в меньшей степени, любому моряку.

Талавера повернулся к адмиралу.

— Что вы на это скажете, дон Матиас?

— Я думаю, это хороший ответ, мой господин. И едва ли можно спорить, принимая во внимание сферичность Земли, а в этом уже ни у кого нет сомнений, что, плывя на запад, мы обязательно достигнем восточной оконечности суши.

Но с конца стола прозвучал хриплый голос.

— Является ли сферичность Земли доказательством того, что суша наличествует на другой половине сферы? — в спор вступил Калаорра, монах-францисканец. — Мне представляется, что те, кто поплывёт в открытый океан, лишаются даже надежды на возвращение.

— Однако дальние плавания уже не в новинку, — заметил Колон. — Португальские моряки совершили их немало, принеся славу и богатство королю Жуану.

— Мы говорим о плавании в открытом океане, не так ли? Они же плыли вдоль африканского побережья, не теряя его из виду. Это совсем другое дело.

— И огибали мыс Мучений, переименованный потом в мыс Доброй Надежды. То есть плавали в морях, которых суеверие населило страшными чудовищами.

— Наверное, вы знаете об этом лучше меня. — Францисканец бросил на Колона злобный взгляд. — Но португальцы тем не менее не покидали границы между сушей и океаном. Вы же предлагаете нечто иное — плыть на запад через океан.

— Совершенно иное, — согласился другой голос, возвещающий, что у Колона появился новый противник, дон Хуан де Фонсека, толстяк среднего роста, с круглым жёлтым лицом и обширной лысиной.

А францисканец тем временем продолжал:

— Сама сферичность Земли, на которую вы так упираете, указывает на то, что возвращение невозможно. Вы сможете плыть вниз по склону морей. Как вы надеетесь попасть наверх по склону?

— Да, ответьте нам, — поддакнул Фонсека.

Колон позволил себе выразить сомнение в компетентности спрашивающего.

— Едва ли теологи достаточно хорошо разбираются в этой проблеме. И я предлагаю морякам вспомнить из своего опыта, приходилось ли им видеть, как корабль скрывается за горизонтом, так что видимыми остаются лишь верхушки мачт, а затем появляются вновь?

Он посмотрел на Мальдонадо и Ресенде. Оба согласно кивнули.

— В этом нет никаких сомнений, — подтвердил дон Родриго.

— Каждый моряк это знает, — вторил ему адмирал.

Францисканец признал своё поражение, пожав плечами. Фонсека, однако, не собирался сдаваться.

— Иллюзия, — твёрдо заявил он. — Такая же иллюзия, как остров святого Брандана, который видели многие, но не достиг ни один. Кто может это отрицать? Принять ваши теории всё равно, что признать такую глупость, как существование антиподов.

— Разве это глупость? — спросил Колон. — Пятнадцать столетий назад Плиний утверждал, что антиподы — это борьба между знанием и невежеством. Если бы приняли за абсурд всё то, чего мы не можем понять, что бы осталось от нашего мира?

— Вполне достаточно для разумного человека, — пробурчал Фонсека.

Но на этом спор не закончился. Слово взял один из доминиканцев, фрей Хустино Варгас, доктор канонического и гражданского права.

— Что бы там ни говорили космографы, один из основоположников нашей церкви выражает сомнение в существовании антиподов. Лактанций ставит вопрос так: можно ли дойти до такой глупости, чтобы верить, что люди ходят ногами вверх, а головами — вниз или что есть земли, на которых деревья растут в глубь тверди, а капли дождя падают в небо?

— Он был мореплавателем, этот Лактанций? — сухо осведомился Колон.