Мальчик-паж нёс шлейф платья королевы.

Медленно шли они мимо придворных, обращаясь к некоторым из них. На этот раз её величество заметила Колона.

— А, сеньор мореплаватель, в последнее время мы постоянно думаем о вас. Вы ждали долго, но вскорости можете рассчитывать на известие от нас.

Колон низко поклонился.

— Я целую ноги вашего величества.

С трудом ему удалось ничем не выдать охватившее его ликование. А проходившая следом маркиза Мойя одарила его тёплой улыбкой. И отличного настроения Колона не испортил даже суровый взгляд, брошенный на него Талаверой.

Рука Рокки легла на его плечо.

— Слово от королевы, улыбка от самой очаровательной дамы при дворе. Только не говорите, что вас тут не ценят.

Колон только рассмеялся, не желая вспоминать о недавнем прошлом.

В лучшем номере лучшей гостиницы Кордовы пышущий здоровьем, разодетый мессир Рокка докладывал о своих успехах.

— Я засыпал его комплиментами, а он в своём самодовольстве словно и не заметил их. Чего я только ему не наговорил. — И принялся цитировать самого себя: — Моя роль в той истории была маленькой, тогда как вы стали её героем. Я говорю о морском бое в Тунисе десять лет назад, когда ваши мужество и решимость привели к разгрому турецкой эскадры. Как я завидую тем, кто поплывёт с вами. Какое счастье — стать участником этого незабываемого путешествия. Какая честь служить под командой такого капитана. — Он замолчал, переводя дух. — Потом я предложил снарядить корабль для участия в экспедиции. Если б он клюнул на это, я мог бы попросить показать карту, и тогда, возможно, мы бы нашли кратчайший путь к нашей цели.

Рокка ожидал услышать аплодисменты, но их не последовало. Его единственный слушатель, низкорослый, с квадратными плечами мужчина, более всего похожий на огромную обезьяну, привык ругаться, а не говорить комплименты. Его костистое, загорелое лицо напоминало маску. Маленькие блестящие глазки буравили собеседника.

— К чёрту эти тонкости. Мы получили чёткие указания и должны их выполнять.

Рокка, однако, гнул свою линию.

— Я и содействовал их выполнению. Теперь, когда я втёрся к нему в доверие, остальное проще простого. Кровь у него горячая, я в этом убедился. Разумеется, мы будем следовать полученным указаниям. Но прямой путь может оказаться куда как короче. Шесть дюймов металла между рёбер тёмным вечером и…

— И всё пойдёт прахом, если карты у него не окажется. Первым делом необходимо выяснить, где она. Он может хранить её у казначея, как в Лиссабоне. В этом случае Беатрис должна уговорить его забрать карту и принести её домой. Если же карта и сейчас в его доме, тогда мы можем пойти прямым путём, как ты предлагаешь. Но сначала мы должны знать наверняка, где она. Один неверный шаг, и мы всё погубим, потому что он и так настороже после неудачного покушения в Лиссабоне. Мессир Саразин ясно дал понять, человек этот — тьфу, главное — карта. И не след тебе забывать об этом.

— Я же сказал, мы в точности будем следовать полученным указаниям.

— Именно этого от нас и ждут.

— Но мы можем не успеть. Время поджимает. Мессир Саразин как-то не придаёт этому значения, а зря. Сегодня я узнал от Вильямарги, что их величества вот-вот ускорят решение дела. Они вызвали учёных докторов из Саламанки, чтобы те высказали своё мнение.

На мгновение собеседник Рокки встрепенулся, но тут же вновь расслабился.

— Королевская комиссия? И ты говоришь мне, что у нас мало времени? Ба! Королевские комиссии ползут к цели, как улитки, и никогда не достигают её. Комиссия — благо для нас.

— Рад это слышать.

— Сказанное не означает, что мы должны медлить. Так какие отношения установились у тебя с мореплавателем?

Делла Рокка выложил ему всё в мельчайших подробностях.

— Хорошее начало, — кивнул мужчина. — А теперь пару дней надо подождать. — Говорил он властно, каждое своё слово расценивал, как приказ, ибо его, Галлиаццо Галлино, лучшего агента Совета трёх, назначили руководителем всей операции.

В помощники ему Саразин назначил Рокку. Пару он подобрал удачно, потому что каждый из них обладал теми качествами, которых недоставало другому. Рокка, любящий красиво одеться, легко сходившийся с людьми, с манерами аристократа, в светском обществе чувствовал себя как рыба в воде. Галлино недоставало внешнего лоска, зато он обладал большим опытом и не раз показывал, что ему по силам дела, о которых инквизиторы предпочитали не говорить вслух.

Рокка согласно кивнул.

— Как скажете. — И тут же добавил: — А как наша девушка?

— Она обо всём договорилась со своим мавром, как, собственно, и ожидалось. Она работала у него раньше и привлекала посетителей в его харчевню. Он рад, что она вернулась.

— Прекрасно. А что у нас на обед?

Они ещё сидели за столом, когда в их номер зашла Ла Хитанилья.

Вошла она без стука, да и они не потрудились встать, чтобы приветствовать её. Лёгкой походкой девушка направилась к столу, откинула капюшон, скрывающий лицо, расстегнула и сняла длинный плащ, села.

Простое чёрное платье ещё более подчёркивало бледность её щёк. Под карими глазами появились чёрные круги.

— Галлино сказал мне, что вы уже устроились.

Ла Хитанилья кивнула.

— Всё оказалось не так просто, как я предполагала. Многое изменилось с моего последнего приезда в Кордову. Святая палата всё более косится на морисков и маранов, и Загарте очень боится доминиканцев. Так что теперь он ставит только те спектакли, которые могут прийтись по вкусу Святой палате. Вроде «Мученичества святого Себастьяна». Когда я предложила выступить в перерыве между действиями, он чуть не лишился чувств от ужаса, — она невесело рассмеялась. — Но, в конце концов, он не смог устоять перед редкой возможностью заработать приличные деньги. В Кордове полно солдатни, и они повалят валом, чтобы посмотреть, как я пою и танцую. На Себастьяна-то никто и не ходит, а те, что заглядывают в харчевню, мало едят и ещё меньше пьют. Сначала, правда, он мне отказал.

— Отказал? — воскликнул Рокка. — Но…

— Дайте мне договорить, — прервала его Ла Хитанилья. — Я помогла ему преодолеть сомнения. Я стану участницей его спектакля. Буду исполнять роль Ирены, юной христианки, которая спасает Себастьяна от гибели, сама принимая мученическую смерть. Я заменю мальчика, играющего сейчас эту роль.

На лице Рокки отразилось недовольство.

— Зачем нам этот монашеский спектакль?

— Монашеский? Я буду петь и танцевать. Что в этом монашеского?

— В «Мученичестве святого Себастьяна»?

— Такая возможность есть. Я буду петь над телом Себастьяна, под ту мелодию, которую так любили в Венеции.

Глаза Рокки выкатились из орбит.

— Девочка моя, да ты закончишь на костре.

— Слова станут моей защитой. Не волнуйтесь. Да и танец мой будет более чем благопристойным.