– Я хочу, чтобы вы дали клятву на крови во имя Святого Георгия, Англии, Уэльса и Елизаветы Тюдор.

– По рукам, – ответил Дрейк.

Эван кивнул в знак согласия.

– Поклянитесь, что вы, что бы ни случилось, никогда, ни одной живой душе не скажете, кто я такая.

Эван растопырил пальцы и смотрел, как кровь стекала на песок. Какого черта, что еще она выдумала?

– Клянитесь! – приказала она.

Дрейк лихорадочно размышлял. Главной его целью во всей этой авантюре было найти наследницу. Успех предприятия гарантировал его будущее.

– Мисс, мы…

– Клянусь, – перебил его Эван, и Дрейк нехотя повторил клятву.

– Отлично, – коротко сказала она. – Когда мы доберемся до Англии, вы найдете для меня укромное местечко, чтобы я смогла понаблюдать за своей тетушкой. Я сама решу, следует ли мне представляться. Но ни одна живая душа не должна знать, кто я.

Из всего сказанного Эван мгновенно осознал только одно, и от радости у него перехватило дух.

– Так ты отправляешься с нами в Англию?

– Да, но только на моих условиях, а не как пленница пиратов, замаскированная под твою шлюху.

Эван заморгал. За ее смелыми словами он почувствовал настоящую боль. Он обидел ее. Его охватило чувство вины.

– Энни, я никогда не хотел…

– Клянитесь!

– Клянемся! – хором ответили мужчины.

Эван вдруг снова вспомнил слова Ле Тестю:

«Будь осторожен с клятвами, которые даешь…». В его голове роилась масса вопросов, но он не обращал на это внимания. Девушка едет с ними в Англию. Пока этого достаточно.

Энни бросила Эвану кинжал, положила на плечо мушкет и пошла на восток.

– Полагаю, вы ищете свои баркасы, – не оглядываясь, сказала она.

Эван и Дрейк подобрали оружие и поспешили за ней.

– Они ждут вас за тем поворотом, – вид у нее был очень довольный.

Через несколько минут они втроем взошли на борт одного из них. При виде Энни моряки удивленно переглянулись, но никто не сказал ни слова. Эван понимал, что они с Дрейком представляют собой картину полного поражения: вернулись с пустыми руками, обожженные солнцем, в изорванной, просолившейся от пота одежде, заросшие и грязные.

У Дрейка в глазах мелькнула искорка мальчишеского озорства. Он изобразил скорбь и начал нервно перебирать веревки своего мешка.

– Неужели никто, кроме вас, не вернулся? – с тревогой спросил Дентон.

Только Эван знал, что глаза Дрейка блестят не от слез.

– Вот так, – произнес адмирал, – вот так, друзья мои.

Громко и скорбно вздохнув, он вытащил из мешка огромное золотое кольцо и бросил Дентону.

Робкая радость озарила лица моряков.

Дрейк откинул голову назад и громко расхохотался. Казалось, его смех был слышен на многие мили вокруг.

– Друзья мои! – закричал он. – Наши мечты сбылись!

Уэльс, 1573 год.

Для Энни ад всегда ассоциировался с непереносимой жарой. Но теперь она поняла, что ад – это ветер, завывающий в незнакомых, морщинистых горах Уэльса, ледяными кинжалами разрывающий одежду и вонзающийся в тело.

Даже тепло лохматого приземистого пони, на котором она ехала, и маленькой серой кошки, привязанной к поясу, не согревало ее. Руки в кожаных перчатках и шерстяных варежках, сжимавшие поводья, все время мерзли.

Но еще более невыносимым, чем холод, был для нее сопровождающий, Эван Кэроу. Казалось, он был доволен и неровной каменистой дорогой, и суровой непогодой. Кэроу сидел на лошади прямо и гордо. Щеки его пылали, ветер нещадно трепал волосы. Каждый раз, когда она смотрела на него, взгляд ее машинально останавливался на его губах, и, в который раз, она опять ощущала его поцелуй.

Снова и снова вспоминала Энни это мгновение. Лишь в редкие моменты полной откровенности она признавалась себе, что этот поцелуй, несмотря на натянутость и неопределенность в их отношениях, тоже подтолкнул ее к решению оставить Родриго. Внезапное объятие Эвана приоткрыло для нее мир страстей и желаний, которые, как она прекрасно понимала, ей никогда не познать со своим опекуном.