сидя верхом на противнике, бил его кулаками по лицу.

– Иисус Христос, – пробормотал Родриго, хватая парня за обтрепанный воротник и направляясь со своей жертвой к двери, не обращая внимания на отчаянные крики Марины.

Оказавшись на улице, Родриго буквально заревел:

– Какого черта ты здесь делаешь?

Энни провела рукавом по лицу, вытирая кровь, что еще капала из носа.

– Доказываю, что я могу быть мальчишкой. Он зашагал по улице к дому своих родителей.

– Из всех идиотских сумасшедших…

– Родриго! – Энни бежала вслед за ним. – Я одурачила всех в таверне. И даже вас. Для начала. Мой план работает! Не бросайте меня.

«Ради Бога, Филипп, – взмолился про себя Родриго. – Что мне, черт возьми, делать с твоей дочерью?».

Он начал обдумывать варианты. У семьи Бискайно есть связи с торговым домом в Севилье. Они могли бы воспитывать Энни как настоящую леди. Или монастырь, а потом, возможно, раннее замужество…

Они пришли домой. Родриго остановился и внимательно посмотрел на девушку, лицо которой было освещено призрачным светом, исходившим от звезд и луны. Как это она может быть такой упрямой, и как ей удалось сбить его с толку? Глаза, в которых светится столько боли, которые с такой настойчивостью взывают к нему, следовало бы объявить вне закона.

– А кто сказал, что я бросаю тебя? – выпалил он неожиданно для самого себя и подтолкнул ее к колодцу с водой. – Давай-ка умывайся и отправляйся спать. На рассвете мы отплываем в Номбре-де-Диос.

Лондон, 1570 год.

– Господь всемогущий! – голос королевы эхом отозвался в присутственной палате.

Члены совета вздрогнули, все как один.

– Как они смеют? Как они смеют идти против меня и пытаться посадить на мой трон эту потаскушку, мою кузину?

– Но войска Вашего Величества подавили восстание на севере, раздавив его как муравейник, – возразил государственный секретарь Уильям Сесил. – Вашему Величеству не нужно больше бояться шотландских католиков.

– А их главарей сейчас везут в Тауэр, как мы и договорились, – добавил сэр Кристофер Хэттон.

Елизавета бросила на него уничтожающий взгляд, а затем одарила таким же каждого из присутствующих. Все в напряжении застыли, боясь ее гнева. Все, кроме одного – Андрэ Скалия, министра иностранных дел. Прислонившись к комоду, он с интересом арбитра, следящего за заключением пари, созерцал сцену.

Увидев страх в глазах королевы, Андрэ презрительно улыбнулся. За годы долгой службы он изучил нрав и привычки своей госпожи и знал, что скоро гнев Елизаветы иссякнет, как это всегда бывало, она исчерпает запас саркастических замечаний, растоптав предварительно гордость и человеческое достоинство присутствующих.

– Все это хорошо, господа. Но, кажется, никто из вас не удосужился подумать о расходах.

Андрэ получил истинное удовольствие при виде замешательства и недоумения на лицах членов благородного собрания. За исключением Сесила, остальные представители голубой крови, окружавшие королеву, редко задумывались о практической стороне дел.

– О расходах, Ваше Величество? – робко спросил граф Бэдфорд.

Королева, растопырив пальцы, подняла руки, взывая к небесам.

– Дай мне силы, господи! – сквозь зубы процедила она. – Да, да! О расходах! Все эти годы я считаю и изворачиваюсь, чтобы сохранить казну короны. А теперь я обязана платить трем войсковым соединениям! Да я на целый год залезу в долги!

– Ваше Величество, но разве мы не можем конфисковать имущество повстанцев? – предложил Сесил.

– Да, лорд Бергли прав, – Роберт Дадли с воодушевлением поцеловал руку королевы. – Их поместья стоят целое состояние.

Андрэ уже наскучили дебаты. Он достал маленький ножичек и принялся приводить в порядок свои ногти. Пусть себе болтают. Он дождется своей очереди, а потом предложит королеве единственный разумный выход. А пока пусть другие испытывают ее терпение, предлагая свои тупые, обывательские решения.

Как это с ним часто бывало, Андрэ мысленно вернулся в далекое прошлое, к тем событиям, которые в конце концов привели его к Елизавете – единственному человеку в мире, чей острый ум и не знающие стыда амбиции вкупе с несокрушимой волей полностью соответствовали его собственным качествам.

Он был рожден в роскоши, любимый сын испанского дворянина, жившего в неаполитанском королевстве. Наследник герцогства Альбукерк, он пользовался всеми привилегиями – от лучших учителей Сьены до превосходных мастеров охоты и верховой езды в Андалузии.

Но в тринадцать лет Андрэ потерял мать, умершую от загадочной болезни, название которой, как он понял позже – яд. Вторая жена герцога появилась почти мгновенно, словно только и ждала этого часа. И очень скоро Андрэ понял причину такой поспешности: по истечении пяти месяцев после свадьбы она родила герцогу второго сына.

Юный, наивный Андрэ обрадовался брату и совершенно не замечал жгучей, злобной ненависти мачехи. Она, в свою очередь, не собиралась мириться с тем, что ее отпрыску была уготована роль второго сына, и он будет отдан церкви, в то время как Андрэ унаследует герцогство.