Джеффрис залпом допил кружку и поставил ее на стол. Он был известен тем, что никогда не оставлял ни одной капли и ни одной крошки. Увидев упрек во взгляде вновь прибывшего, студент обезоруживающе улыбнулся:

— Вы не одобряете мои привычки, доктор Фоконе, я прав?

— В перспективе это вредно для здоровья, — предупредил Иеремия. — Через несколько лет вы заметите последствия.

— Может быть, вы несколько преувеличиваете?

— Нисколько. Неумеренная выпивка часто приводит к таким опасным и мучительным заболеваниям, как камни или подагра.

— Вы смеетесь надо мной.

— Зачем же мне над вами смеяться?

— Да, действительно, зачем? — вставил Джеффрис. — Я начинаю думать, что вы заботитесь о моем здоровье.

— Только вы сами можете сохранить его.

— Я всем сердцем приму ваш совет, доктор.

— Сомневаюсь, — возразил Иеремия с видимым сочувствием.

Они вышли из таверны и пошли вдоль Миддл-темпл-лейн к садам «Иннер темпла».

— Вы пришли как раз вовремя, доктор Фоконе, — сменил тему Джордж Джеффрис. — Я проверил оба имени, которые вы мне дали Адвокат Ричард Конвей совершенно неожиданно умер в прошлом году. Все, кто его знал, говорят, что он всегда был здоров и бодр и никогда ни на что не жаловался. После торжественного приема в честь старейшины корпорации «Грейз инн», членом которой являлся Конвей, он внезапно слег. Неделю болел, а потом умер.

— Вы смогли что-нибудь узнать о болезни?

— У него болело все. Он не мог встать с постели. Правая сторона была парализована.

— Расскажите мне подробнее о мистере Конвее.

— Это был коренастый человек, который незадолго до смерти здорово растолстел. Все, кто его знал, говорят, что у него был холерический нрав. Вероятно, он регулярно пускал кровь.

— Ну что ж, я думаю, смерть мистера Конвея объясняется естественными причинами. Все говорит о том, что он умер от удара.

— Тоже жертва дурных привычек, полагаю, — улыбнулся Джеффрис.

— Именно так. А что с королевским адвокатом сэром Майклом Роджерсом?

— В мае этого года он как-то сидел в таверне с друзьями. Часть пути домой они проделали вместе, а затем разделились, и сэр Майкл поскакал один. На следующее утро его нашли мертвым в реке Флит. При осмотре тела присяжные установили причину смерти — он утонул вследствие несчастного случая. Было высказано предположение — сэр Майкл быт так пьян, что не смог удержаться в седле.

— Его друзья подтвердили это? — спросил Иеремия.

— Они говорят, что сэр Майкл пил немного. Но поскольку сами они в тот вечер лыка не вязали, то к их словам всерьез никто не отнесся.

— Вы говорили с вдовой?

— Да, я объяснил ей, что по поручению сэра Орландо Трелонея провожу расследование смерти ее мужа. Так, как вы мне велели, — доложил студент. — Сначала она была сдержанна, но через какое-то время разговорилась.

— Не сомневаюсь, вы ее очаровали, мистер Джеффрис.

— Я только пытаюсь услужить людям, с которыми имею дело. Тогда и они идут мне навстречу.

— Вдова сообщила что-нибудь, что могло бы нам помочь?

— Она подтвердила сказанное друзьями сэра Майкла. Хотя прежде ее супруг пил много, за несколько лет до смерти его привычки радикально изменились.

— Он перестал пить? — удивился Иеремия. — Она сказала почему?

— Вроде у него бывали сильные боли в животе, которые после выпивки усиливались.

— Вскрытие проводили?

— Нет. Поскольку речь шла о несчастном случае, инспектор не увидел в этом необходимости.

— Жаль. Исследование желудка показало бы, была ли у сэра Майкла опухоль. А я полагаю, была, — задумчиво сказал Иеремия. — Но если он не был пьян, когда ехал домой, то как же произошел несчастный случай? Может быть, лошадь испугалась и сбросила его? Но тогда бы его нашли на земле.

— А может быть, когда лошадь сбросила его, он как раз ехал по мосту через Флит.

— Возможно, но мне не кажется это правдоподобным. Нет, смерть сэра Майкла весьма подозрительна. Он ехал один и якобы стал жертвой несчастного случая. Все это скорее говорит о том, что действовал наш таинственный убийца. Вы так не считаете, мистер Джеффрис?

— Но как вы собираетесь это доказать? — спросил студент.

— Сейчас важнее всего установить связь между убитыми, так как для меня по-прежнему остается загадкой мотив преступления.

— Такое ощущение, будто кто-то затаил злобу на юристов.

— Больше, чем злобу, я бы сказал. Нужно очень сильно ненавидеть человека, чтобы хладнокровно его убить. Только я не понимаю, по какому принципу он отбирает жертвы. Сначала я думал, что он разит только королевских судей. Но вот, судя по всему, его выбор пал и на королевского адвоката. Что дальше?

— Могу только надеяться, что он не опустится до студентов юриспруденции, — пошутил Джордж Джеффрис.

— Вы не вечно останетесь студентом, рано или поздно ваш ранг повысится. Но это произойдет только тогда, когда уйдут те, кто стоит выше вас.

— Вы хотите сказать, я заинтересован в преждевременной смерти высокопоставленных юристов?

— А разве это не так?

— Поверьте мне, сэр, при таком огромном числе безработных юристов живые они мне полезнее, чем мертвые, — беззаботно сказал Джеффрис. — Выбиваются прежде всего благодаря связям. Без них останешься лишь одним из многих.

Иеремия понимал, что студент прав. Только юрист, уже сделавший себе имя, после смерти какого- либо судьи мог надеться занять его место. Так что этот мотив в отношении юного Джеффриса отпадал.

— Так вы даже не предполагаете, что могло бы послужить убийце мотивом? — вернулся студент к теме их беседы.

— Нет, к сожалению, нет. Нужно копать дальше. Держите глаза и уши нараспашку, мистер Джеффрис, может, вы заметите что-нибудь, что нам поможет.

— В таком случае я вам немедленно сообщу. Кстати, цирюльник с Патерностер-роу, у которого вы живете, — мастер Риджуэй… Его ведь время от времени приглашает инспектор морга?

У Иеремии возникло нехорошее чувство, но он не показал этого.

— Откуда вам известно, что я там живу? — спросил он. — Вы шпионили за мной?

— Вы мне весьма интересны. Нечасто встретишь врача, интересующегося ремеслом цирюльника.

— Я считаю, медицина внутренних органов и хирургия неразделимы, хотя Королевская коллегия врачей придерживается другого мнения.

— Вы все больше поражаете меня, доктор Фоконе. Ни ученые врачи, ни грубые костоправы до сих пор не вызывали у меня доверия. Вы же взяли на себя смелость, используя свой разум, поставить под сомнение некоторые проверенные временем истины. Я буду стараться в дальнейшем следовать вашему примеру. А теперь простите меня. Боюсь, мне нужно идти учиться. Кто хочет пробиться наверх, должен зубрить и зубрить.