— Это все довольно мелко. Джордж роняет себя в глазах окружающих, занимаясь подобными вещами, — заметила Кэтрин.

Джоан согласилась с ней:

— Он опять собирается его отмечать? Я имею в виду День поминовения. А потом Четвертое июля. О, Том, давай уедем из города. Я не переношу всех этих размахиваний флагами, маршей, фейерверков и прочего. На самом деле ничего веселого в этом нет. — Она вновь обернулась к Марку: — Англичане не стали бы заниматься такой ерундой, правда? Я хочу сказать, вы — люди цивилизованные.

Пемброук положил ногу на ногу и внимательно посмотрел на Джоан Гренвил. Она тоже посмотрела на него и впервые за весь вечер улыбнулась. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Джоан повторила вопрос:

— Я хочу спросить, цивилизованные вы люди или нет?

Пемброук потер подбородок:

— Думаю, мы стали такими только в последнее время. Вы останетесь на все выходные?

Неожиданная смена темы разговора застала ее врасплох.

— Нет… Я хочу сказать, да. Мы можем остаться. А вы?

Он кивнул. Том Гренвил, казалось, не заметил того, что происходило между его женой и англичанином, так как подливал себе виски. В окно остановившейся машины постучали, и Гренвил опустил стекло. Полицейский в шлеме заглянул внутрь и спросил:

— Вы к ван Дорну или к русским?

— К ван Дорну, — ответил Гренвил. — Разве мы не похожи на капиталистов?

— Вы для меня все на одно лицо, приятель. Сворачивайте на малую дорожку и объезжайте этот балаган.

Гренвил отдал указания шоферу, и лимузин свернул в сторону.

Прежде чем подъехать к главному входу в русскую усадьбу, они проехали территорию Христианского союза молодежи, чьи закрытые теннисные корты когда-то наряду с ещё несколькими зданиями были частью Килленуорта. Гренвил сказал жене:

— Здесь сидят люди из ФБР. А ЦРУ использует «Гленгариф», дом для престарелых, расположенный чуть дальше.

— Ну и что? — отреагировала Джоан.

— Откуда вы это знаете? — поинтересовался у него Марк Пемброук.

— Просто знаю, — ответил, пожав плечами, Гренвил.

Лимузин проехал прямо мимо ворот русского дома, медленно пробираясь сквозь ряды полицейских машин и мотоциклов. Как показалось Кэтрин, пикетирующих было не менее сотни. Предводительствовал мэр Глен-Коува Доминик Париоли, с огромным рогом в руках и в цилиндре Дяди Сэма.

Том Гренвил кивнул в сторону демонстрантов и сказал:

— Примерно каждый четвертый из них — агент ФБР, еще несколько людей — из ЦРУ, плюс местные полицейские в штатском. Есть здесь и парочка агентов КГБ. Если бы их всех не было, Париоли не набрал бы и десятка активистов. — Том тихо захихикал.

Демонстранты затянули «Америку», полицейские пытались освободить дорогу для машин, а в небе разрывались ракеты. Невдалеке динамики ван Дорна тоже изрыгали «Америку».

Отдельная группа людей, состоявшая из членов Лиги защиты евреев и советских эмигрантов-евреев, выкрикивала в громкоговорители на русском языке антисоветские лозунги. Кучка местных школьников дразнила нескольких русских солдат, стоявших за оградой со зловещими лицами.

Джоан прервала молчание:

— Господи, единственное, чего я хочу, так это чтобы все успокоились. Это действует мне на нервы.

— Через минуту мы все это проедем, — ответил ее муж.

— Я думаю, Джоан имела в виду нечто иное, мне это тоже не нравится, — заметила Кэтрин.

Пемброук кивнул и поставил свой стакан в бар.

— Мне кажется, что я слышу барабаны войны.

Стэнли Кучик завис на выступе утеса. Он чувствовал, что не сможет больше подтянуться ни на дюйм, но в то же время он не хотел соскользнуть вниз и попасть в лапы поджидавшего его русского. Вдруг он услышал сверху шаги. Набрав в легкие воздуха, он попытался продолжить карабкаться вверх, уже почти не соображая, что делает.

Внезапно он ощутил под ногами узкую тропинку. Только через несколько секунд он понял, где находится, и смог осознать свое положение. Сначала Стэнли увидел ноги человека, поднимавшегося к нему по тропинке, и почти в то же время — ноги другого человека, спускавшегося к нему. Он оказался в ловушке, и оставалось только думать, что теперь с ним сделают.

Неожиданно раздался голос:

— Какого черта тебе здесь надо? Это частная собственность.

Стэнли хотел ответить, но тут его осенило, что сказано это было на чистом американском английском. Находившийся внизу на тропинке человек, задыхаясь, заявил:

— Мы преследуем этого вора. Он у нас украл кое-что.

Стэнли подтянулся и сел. Слева от него стояли на узкой тропинке два американца. Справа, недалеко от него, стояли четверо русских. Ближайший из них, молодой мужчина с мрачным лицом, одетый в коричневую форму, зло сказал:

— Он украл у нас флаг и шпионил на территории дипломатической миссии.

— О боже! Какие к черту шпионы! Вы только и думаете, что о шпионах.

— У него флаг. Видите?

Стэнли инстинктивно нащупал одной рукой обвязанный вокруг талии флаг. Другая рука легла на нож. Один из американцев резко возразил:

— Я не вижу никакого флага.

Стэнли посмотрел на него. Тот был в костюме, достаточно пожилой, с седыми волосами и мощной челюстью. Стэнли подумал, что это, наверное, и есть сам ван Дорн. Некоторое время все стояли неподвижно и молчали.

Стэнли сжал рукоятку ножа.

Второй американец, молодой блондин в белом костюме, подошел к Стэнли и присел на корточки.

— Привет. Меня зовут Марк. А тебя?

Он совершенно точно не был американцем. Может быть, англичанин.

— Стэнли, — ответил мальчик.

— Стэнли, у тебя прямо настоящее обмундирование.

Мальчик презрительно смерил англичанина взглядом, как бы желая сказать: «Кто бы уж говорил!», но сдержался.

— Это камуфляж.

— Да, я вижу. А лицо твое ведь не от рождения зеленое, правда? С тобой все в порядке?

— Вроде да.

— Не бойся. Ты теперь в безопасности.

Стэнли посмотрел в сторону превосходивших и по численности русских и неуверенно сказал:

— У них оружие.

— Я знаю, — прошептал Марк Пемброук. — Так что убери руку с ножа. Это все равно ничего не даст. Нам придется с ними договариваться.

Стэнли повиновался. Пемброук спросил громче:

— У тебя русский флаг, что ли, обвязан вокруг талии?

Мальчик кивнул.