Жаль, что капитан так не думает. Лидия пожала плечами. Наверное, Рэн права: все мужчины – негодяи. Хотя Питер… Нет, выводы делать рано: они еще мало знакомы.

Как Рэн и предполагала, игра в карты началась сразу же после ленча и все еще продолжалась, когда день стал клониться к закату. Калеб наблюдал за игрой с капитанского мостика, прищурив глаза. Обри проигрывал с удивительным постоянством. Калеб вздрагивал каждый раз, когда до него доносился веселый смех женщин после очередной выигранной партии. В течение всего дня Рэн ни разу не взглянула в его сторону, что не способствовало хорошему настроению капитана. На душе у Калеба вообще было неспокойно: в любую минуту он ожидал появления из трюма Баскома Стоунхама, который утащит свою жену-картежницу вниз, непрерывно читая молитвы громким голосом.

В очередной раз услышав заливистый хохот Рэн, капитан подумал: «Очень хорошо, что Обри не обладает правами на 'Морскую Сирену', иначе действительно было бы о чем поволноваться…» Он увидел, как старый картежник встал, поклонился и ушел, а женщины спокойно остались сидеть на своих местах.

«Пошел за деньгами», – заключил про себя Калеб.

Несколькими минутами позже появился Фаррингтон, на лбу его залегли глубокие морщины, а руки нервно сжимались в кулаки. Он небрежно бросил женщинам драгоценный камень и кивнул. Даже с такого расстояния Калеб заметил, как расширились глаза Рэн. Она взяла камень, повертела его перед глазами, а потом засунула в рот и прикусила изо всех сил.

«Ради всего святого! – вскипел от злости Калеб. – Она ведет себя, как заядлый игрок!»

Рэн удовлетворенно кивнула Фаррингтону, показывая, что принимает его ставку. Закусив нижнюю губу, Обри приступил к сдаче.

В течение следующих нескольких часов – уже при свете фонаря – Обри Фаррингтон выложил в центр маленького стола еще девять камней и умудрился проиграть все.

Калеб нутром чуял, что Рэн и Лидия обманывают Обри, но был бессилен остановить происходящее.

«Поделом этому старому лису!» – говорил он себе.

Игра затянулась далеко за полночь, а женщины все продолжали выигрывать. Луна стояла высоко в черном небе, когда Фаррингтон выложил свой последний, по его словам, драгоценный камень. Он посмотрел в свои карты, сплюнул за борт с подчеркнутой точностью и поднялся на ноги. Обри олицетворял саму любезность, когда обратился к смеющимся женщинам:

– Вы обе, леди, оказались самыми ловкими и хитрыми картежницами, с какими я имел удовольствие когда-либо встречаться. Я знаю, что вы надули меня, но только не пойму как. Я буду очень признателен, если когда-нибудь вы раскроете свой секрет.

Рэн издала какой-то булькающий звук, а Лидия укоряюще улыбнулась.

– Как вам не стыдно, лорд Фаррингтон! Мы играли честно, и удача была на нашей стороне. Давайте больше не станем вести пустых разговоров о мошенничестве, иначе мы будем вынуждены бросить вам вызов. Представляете, как это будет выглядеть: две леди сражаются на дуэли с мужчиной!

Калеб неодобрительно покачал головой и вздохнул:

– Ох уж эти женщины!

Вернувшись к себе, Рэн обняла Лидию за талию, и женщины в восторге закружились по каюте.

– У нас здесь целое состояние, – проговорила наконец Рэн, разжимая ладонь с драгоценностями. – Нужно спрятать их понадежнее, только вот где?

– Тебе не кажется, что капитан ван дер Рис сможет сохранить их до прибытия в Америку? – задумчиво заметила Лидия.

– Выброси из головы эту идею, Лидия. Мы сами должны найти укромное место. Вся команда знает, что мы выиграли камешки, и некоторые матросы вполне могут перерезать нам глотки из-за этого маленького сокровища.

На следующий день, сразу после завтрака, Калеб постучал в каюту к женщинам. Услышав разрешение войти, он открыл дверь и застал Рэн и Лидию за картами. Рэн, по-видимому, обучала новую подругу тонкостям игры. Сара молча сидела на своей койке и пришивала бретельку к ночной сорочке. Калеб заметил, как загорелись ее глаза, когда он зашел в каюту, но подчеркнуто не обратил на нее внимания.

Калеб сделал знак Рэн, которая положила на стол карты и направилась к нему, вопросительно глядя ему в глаза. Он собирался вывести ее на палубу и сказать, зачем пришел, но потом решил, что не стоит секретничать. На борту корабля трудно было сохранить что-либо в тайне, потому что круг общения был слишком узок. И среди пуритан, которым вновь разрешили прогулки по палубе, не существовало никаких секретов. Все про всех всё знали.

– Я буду очень польщен, если ты пообедаешь со мной сегодня вечером, Рэн. Густав обещал приготовить что-то особенное, – Калеб смотрел на Рэн с такой теплотой, что у нее екнуло сердце.

– Когда и где? – она улыбнулась, смягчив официальность приглашения.

– После восьмого удара колокола, в моей каюте. Я как раз сменюсь с вахты.

Когда Рэн возобновила игру с Лидией, ни одна из женщин не обратила внимания, какой ненавистью загорелись глаза Сары. Заняв место за столом, Рэн только раз повернулась, чтобы взглянуть на синеглазую блондинку. Сара же не мигая смотрела Рэн в спину, словно хотела прожечь там дыру.

Калеб проследил, как закрылась дверь за Густавом, и принялся изучать сервированный стол. Вахта тянулась для него целую вечность, а сейчас он предвкушал обед наедине с Рэн. В центре накрытого белоснежной скатертью стола высилась бутылка вина и два бокала. Калеб решил откупорить бутылку немедля.

Негромкий стук в дверь возвестил о приходе Рэн. Калеб крикнул, чтобы девушка вошла, и был приятно удивлен, увидев ее: длинные черные волосы Рэн были уложены вокруг головы, подчеркивая изящество шеи и женственную округлость плеч; на Рэн было надето несколько нижних юбок и отделанная тонкими кружевами сорочка.