Хозяин, ухмыляясь, сгреб со стола деньги, которые Баррадос отсчитал ему, затем посоветовал молодому человеку вернуться в свою комнату и сделать вид, что он ложится спать. Осторожность должна быть строго соблюдена, потому что он, Матиас Винклер, должен всегда опасаться шпионов. Полиция Тешеня теперь строго следит за ним.

Войдя к себе в комнату, Адолар Баррадос зажег две свечи на столе, покрытом пестрой скатертью. Затем он вернулся к двери и тихонько запер ее на задвижку. Удостоверившись, что в стене, которая отделяет его комнату от соседней, нет никаких щелей, ни трещин, так что за ним с этой стороны не могли подсматривать, он подошел к большому окованному железом сундуку и открыл его. Как удивились бы добрейший Матиас Винклер и его дочь, белокурая Ольга, если бы могли взглянуть на содержимое сундука. Весь сундук почти доверху был наполнен женскими нарядами. Но Адолар Баррадос с презрением откинул их и достал со дна сундука необычную серую, сделанную из тонкой металлической сетки, рубашку.

— Мне, кажется, нужно будет принять некоторые предосторожности, — сказал молодой человек. — Из всего слышанного о Короле контрабандистов я заключаю, что он, должно быть, отчаянный головорез, не ставящий человеческую жизнь ни во что. Я надену этот панцирь, чтоб на всякий случай предохранить свое тело от удара кинжала.

Адолар Баррадос быстро разделся до самого пояса, показав белое как снег прелестно сложенное женское тело с грудью, достойной руки лучшего ваятеля. Надев панцирь, Адолар Баррадос привел свой костюм в порядок. Теперь мнимый молодой купец с удовольствием взглянул в зеркало, висевшее на стене над диваном, и залюбовался собою.

— Переодевание отлично удалось, — проговорил он. — Кто догадается, видя этого интересного молодого человека, что он — Аделина Барберини, знаменитая танцовщица? Кому придет в голову, что я — не мужчина, а женщина? Да, теперь мои сценические способности очень мне пригодились. В нынешнее бурное время приходится часто разыгрывать комедию, и выигрывает тот, кто талантливее сыграет. Благоприятный случай направил меня в то место, где мой почтенный супруг задумал обвенчать мою дочь. Никто не должен обладать моей дочерью: ни офицер, ни тот, который там в трактире был так поражен свадьбой Гунды и смертельно жаждет увезти ее к себе. Я должна приберечь ее для себя, чтобы иметь в руках орудие, которое во всякое время могло бы привести Андреаса Зонненкампа к моим ногам. Он деятельный агент прусского короля, ежедневно причиняющий моей великой государыне потери и неприятности. Но когда я снова завладею его любимым детищем, когда мне удастся увезти Гунду, он сделается более сговорчивым. Ах, какую неоценимую услугу мог бы оказать нам Зонненкамп, если бы мне удалось, добром или хитростью, склонить его изменить прусскому королю и выдать в руки венского кабинета все его секреты. Достигнуть этой великой цели можно только одним средством. Я должна увезти Гунду. Для исполнения моего плана Король контрабандистов окажется хорошим пособником. Он спрячет ее в диких горных пещерах Саксонии, пока я одержу победу над ее упрямым отцом. Теперь погасим огонь, чтобы его не увидели снизу из трактира. Матиас Винклер, кажется, был прав, отсылая меня на покой.

Она погасила свечи и бросилась, как была одетая, на постель. Но Аделина не спала, ее большие, жгучие глаза были устремлены в пространство. Разыгравшееся воображение рисовало ей такие картины, от которых она сама невольно содрогнулась. Она вскочила, зажгла свечу, бросилась к сундуку и вынула из него тонкой работы граненый флакон, содержавший какую-то голубую жидкость.

— Опять этот припадок… — пробормотала она, — как я боюсь его; опять мои нервы начинают пошаливать, и мне начинает казаться, что я схожу с ума; нет, видно, этого не должно быть, я чувствую в себе силу победить непокорный разум… Успокоительное питье, которое прописал старый доктор в Праге, действует хорошо, и я приму его. — Аделина Барберини поднесла к губам флакон и отпила значительную часть его содержимого.

— Теперь я спокойнее, — пробормотала она, — этот напиток успокоит мою взбудораженную кровь.

Она снова порылась в сундуке, вынула из него два маленьких оправленных в серебро пистолета и положила их в карман, затем заперла сундук и ключ взяла себе.

— Хорошо, — пробормотала она, — что хозяин знает, с кем имеет дело, иначе этому бравому Матиасу Винклеру могло бы прийти в голову порыться в моем сундуке, чтобы посмотреть, не найдется ли в нем чего- нибудь привлекательного для его алчности, но теперь я в безопасности. Он не решится обокрасть участника его тайны.

Странствующий купец хотел снова подойти к постели, но в эту минуту раздался тихий стук в дверь.

«Это, должно быть, девушка, — подумал он, — пришедшая проводить меня к Королю контрабандистов».

Действительно, это была белокурая Ольга. Она накинула на плечи платок, подобрала платье до колен; из-под него виднелись высокие сапоги.

— Вы великолепно снарядились, — прошептал Адолар Баррадос, — ваши сапоги сделали бы честь любому наезднику.

— Они необходимы, — ответила девушка, — мы пойдем по непроходимой дороге и будем вязнуть в грязи. Теперь пойдемте: месяц зашел, это самое удобное время, чтобы пройти незамеченными по городу.

— Я готов.

С этими словами Адолар Баррадос накинул на себя плащ, покрыл свои черные кудри широкой войлочной шляпой и осторожно спустился с Ольгой по деревянной лестнице. Никем не замеченные, вышли они из дому.

Адолар Баррадос шел следом за хорошенькой хозяйской дочерью, которая движением руки дала ему понять, что они не должны говорить, пока находятся в городе. Вскоре Ольга повернула в узкий, идущий между скал переулочек и, пройдя его, очутилась в открытом поле. Вдали возвышались величественные горы, гигантские склоны которых, украшенные темным лесом, спускались прямо к реке.

— Теперь скорей через поле, — прошептала Ольга, обращаясь к шедшему за ней Баррадосу. — Это самое опасное место, здесь нас могут заметить из окон. Согнитесь немного, вот так, как я…

И красивая девушка так скорчилась, что стала похожа на карлика, и быстро направилась через поле. Аделина Барберини сделала то же самое, и через пять минут, миновав опасное место, они очутились под защитой скал, в тени лесистых холмов. Ночь была душная, какая-то тяжесть висела в воздуха; ни один лист не шелохнулся; вся природа, казалось, замерла. Это было спокойствие перед бурей. По небу неслись огромные темные тучи, как гигантские кони, управляемые призрачными наездниками, и только кое-где между облаками проглядывала луна, бледная и грустная, точно с состраданием взирающая на землю.

— Теперь мы можем идти немного медленнее, — обратилась Ольга к мнимому молодому человеку, — только держитесь за меня, чтобы не оступиться: здесь очень часто попадаются трещины и расселины, заметить которые может только тот, кто их хорошо изучил.

— Благодарю за предупреждение, дитя мое, вы будете мной хорошо вознаграждены.

— Я и без того пошла бы, — проговорила Ольга, — отец сказал, что вы все знаете, даже и то, что Король контрабандистов мой жених, а потому я могу сказать вам, что и без вашего поручения все равно пошла бы сегодня ночью к нему. Он ждет меня.

— Королю контрабандистов можно позавидовать, — галантно заметил Адолар Баррадос, — у него прехорошенькая невеста… Без сомнения, он это сознает и не изменяет вам?

— Он мне не изменит, — сказала девушка с такой уверенностью, которая поразила Аделину Барберини. — Не будь ее, — прибавила она, — он давно женился бы на мне и бросил свое опасное ремесло.

— Ее? — спросил удивленный Баррадос. — О ком вы говорите?

Девушка, помолчав немного, отвечала с глубокой горечью:

— О его матери.

— Как? Король контрабандистов живет с матерью, и она имеет на него такое сильное влияние? Человек, который каждую ночь выдерживает борьбу с опасностью, не может жениться на избранной им девушке?

Ольга Винклер остановилась, ее грудь высоко вздымалась; Аделина Барберини не была бы таким хорошим знатоком людей, если бы не поняла, что ее молодая провожатая боролась с вопросом: продолжать