которые казались мне в тот момент очевидными, не являлись ни грамматическими, ни логическими, ни психологическими и не основывались ни на фразе, ни на пропорции, ни на репрезентации, потребовали, чтобы я вернулся к центральной проблеме — проблеме высказывания, чтобы я попробовал выяснить, что же нужно понимать под высказыванием. Поэтому я бы отметил не то, что я построил точную теоретическую модель, но то, что я освободил упорядоченную область описания: я хотел бы выяснить удалось ли мне ‹(разорвать круг» и показать, что анализ дискурсивных формаций сосредоточен на описании высказывания в его специфичности, хотя я и не построил модели, по меньшей мере, открытой и упорядочивающей возможность; одним словом, смог ли я показать, что именно присущие дискурсу измерения приводят в действие в системе ориентации дискурсивные формации. Скорее, чем о законном обосновании теории — и о возможности это сделать (я не отрицаю: мне жаль, что я еще не достиг успеха) — речь пока идет об установлении возможности.

Изучая высказывания, мы открыли функцию, которая основана на совокупности знаков, которая не отождествляется ни с грамматической «приемлемостью», ни с логической коррекцией, и которая нуждается для осуществления в референте (не являющимся непосредственным фактом, состоянием вещей, ни даже объектом, но принципом различения), ни в субъекте (вовсе не говорящем сознании, не авторе формулировки, но положении, которое может быть занято при некоторых условиях различными индивидуумами), ни во ассоциированном поле (не являющемся реальным контекстом формулировки, ситуаций, в которой она была артикулирована, но областью сосуществования для других высказываний), ни в материальности (не являющейся только материалом или опорой артикуляции, но статусом, правилами переписывания, возможностями применения и повторного использования). Итак, то, что было описано под именем дискурсивной формации, представляет собой, строго говоря, группы высказываний. То есть совокупности словесных перформансов, которые не связываются между собой на уровне фраз посредством грамматических (синтаксических или семантических) связей, которые не связываются между собой на уровне пропозиций посредством логических связей (формальной упорядоченности или концептуальной цепи), которые не связываются на уровне формулировок посредством психологических связей (будь то тождественность форм сознания, постоянство менталитетов или повторение замысла), но совокупности словесных перформансов, которые связываются на уровне высказываний. Следовательно, можно определить основной режим, которому подчинены их объекты, форму рассеивания, которая последовательно распределяет то, о чем они говорят, систему референциадьного; следовательно, можно определить режим, которому подчинены различные типы актов высказывания, возможное распределение положений субъекта и систему, которая их определяет и организует; следовательно, можно определить общий режим для всех ассоциированных областей, форм последовательности, одновременности, повторения, которому все они подчиняются, и систему, связывающую между собой все поля сосуществований; следовательно, можно определить основной режим, которому следует статус данных высказываний, способ, которым они институализируются, принимаются, применяются, используются вновь, комбинируются между собой, каким образом они становятся объектами присвоения, инструментами желания или интереса, элементами стратегии. Описать высказывания, описать функцию высказывания, носителями которой они являются, проанализировать условия, при которых данная функция выполняется, проследить различные области, которые она предполагает, и способ, посредством которого они связаны друг с другом, означает предпринять упорядочивание того, что сможет индивидуализироваться как дискурсивная формация. Или того, что заставляет сказать то же самое, но в обратном порядке: дискурсивная формация это основная система высказываний, которой подчинена группа словесных перформансов, — не единственная ею управляющая система, поскольку сама она подчинена помимо того и в соответствии с другими измерениями логическим, лингвистическим и психологическим системам. Определенное как «дискурсивная формация›› устанавливает общий план сказанных вещей на частном уровне высказываний. Четыре направления, по которым его анализируют (образование объектов, образование положений субъектов, образование концептов и образование стратегических выборов), соответствуют четырем областям, в которых выполняется функция высказывания. И если дискурсивные формации свободны по отношению к большим риторическим областям текста или книги, если они не подчинены закону строгости дедуктивного построения, если они не отождествляются с произведением автора, они приводят в действие уровень высказывания с закономерностями, которые его характеризуют, но не грамматический уровень фраз или логический — пропозиция, или психологический — формулировок.

Исходя из этого, можно сделать несколько обобщений.

1. Можно сказать, что ориентация дискурсивных формаций, независимо от других принципов возможной унификации, упорядочивает частный уровень высказывания; но в то же время можно сказать, что описание высказываний и способа организации высказываний ведет к индивидуализации дискурсивных формаций. Оба определения одинаково обоснованы и обратимы. Анализ высказывания и анализ формации устанавливаются в соотношении друг с другом. Когда, наконец, наступит время основания теории, нужно будет определить дедуктивный порядок.

2. Высказывание принадлежит к дискурсивным формациям как фраза — к тексту, а пропозиция — к дедуктивной совокупности. Но в то время, как закономерность фразы определяется законами языка, закономерность пропозиции — законами логики, закономерность высказываний определяется самой дискурсивной формацией. Принадлежность высказывания и закон формации делают одно и то же, что не парадоксально, поскольку дискурсивная формация характеризуется вовсе не принципами повторения, но рассеиванием факта, так как для высказываний оно является не условием возможности, но законом сосуществования, и поскольку высказывания в свою очередь являются вовсе не взаимозаменяемыми элементами, но совокупностями, которые характеризуются модальностью существования.

3. Итак, теперь можно раскрыть полный смысл приведенного выше определения «дискурса». Будем называть дискурсом совокупность высказываний постольку, поскольку они принадлежат к одной и той же дискурсивной формации. Дискурс не образует риторической, формальной или бесконечно повторяющейся общности, появление и применение в истории которой можно было бы предсказать (и объяснять в случае необходимости); он конституируется ограниченным числом высказываний, для которых можно определить совокупность условий существования. Понимаемый таким образом дискурс естественно, не является идеальной или вневременной формой, которая имела бы ко всему прочему историю; проблема состоит не в том, чтобы спросить себя, как и почему он смог появиться и воплотиться в данной точке времени; он насквозь историчен — фрагмент, общность и прерывность в самой истории, ставящей проблему собственных пределов, разрывов, трансформаций, специфических форм темпоральности скорее, нежели проблему своего внезапного появления в среде сообществ времени.

4. И, наконец, можно уточнить понятие дискурсивной «практики». Нельзя путать ее ни с экспрессивными операциями, посредством которых индивидуум формулирует идею, желание, образ, ни с рациональной деятельностью, которая может выполняться в системе выводов, ни с «компетенцией» говорящего субъекта, когда он строит грамматические фразы. Это совокупность анонимных исторических правил, всегда определенных во времени и пространстве, которые установили в данную эпоху и для данного социального, экономического, географического или лингвистического пространства условия выполнения функции высказывания.

Теперь мне остается направить анализ, отнеся дискурсивные формации к высказываниям, которые они описывают, на поиски в иной области; на этот раз — вовне, на поиски законного применения этих понятий: что можно открыть с их помощью, какое место они могут занимать среди других методов описания, до какой степени они могут изменять и перераспределять область истории идей. Но прежде, чем решиться на столь резкий поворот и для того, чтобы он был более безопасен, я еще немного задержусь в измерении, которое только что исследовал, и попробую уточнить, что требует и что исключает анализ поля высказываний и формаций, которые его являют.