правящего от его имени. В 858 году этот важный пост, ранее всегда принадлежавший членам императорских фамилий, был занят самим Ёсифуса, установившим, таким образом, наследственный контроль клана Фудзивара над императорами. В последовавших поколениях, когда система была окончательно разработана, идеальным образцом представлялась ситуация, когда глава «северной» ветви Фудзивара правил в роли регента во время несовершеннолетия ребенка-императора, который был обычно его внуком или зятем, а затем продолжал править, как канцлер, когда император входил в возраст. Дабы предупредить опасность, когда какой-нибудь непокорный император пожелал бы бросить вызов сложившейся системе, обычно устраивалось так, что император должен был отрекаться от власти и постригаться в монахи в раннем возрасте; трон и магико-религиозная аура императорства переходила в этом случае к его младшему сыну, политический авторитет которого складывался бы при новом регенте, автоматически имевшем тесные связи с Фудзивара.

Полный переход светской власти к Фудзивара произошел лишь лет через сто. В IX же веке на высших правительственных постах еще были несколько человек не из семейства Фудзивара; было также немало фамилий, готовых при первой представившейся возможности присоединиться к противникам системы Фудзивара до ее полного завершения. Еще большая опасность заключалась в том, что некое высокое официальное лицо из другого клана могло получить поддержку взрослого, независимо мыслящего императора, желавшего ослабить контроль Фудзивара над правительством.

Так и произошло в действительности. В 887 году образованный и амбициозный молодой человек взошел на трон под именем императора Уда. Позволяя это, Фудзивара отходили от одного из своих кардинальных правил, ибо у нового императора мать была не из Фудзивара, и он не был в родственных отношениях с правящим канцлером. Мотоцунэ, энергичному и умному политику, сменившему Ёсифуса, пришлось пожалеть об этом упущении, так как вскоре стало очевидным, что Уда, в отличие от пяти предшествовавших императоров, был намерен как царствовать, так и править. Он желал вернуть бюрократическую систему, контролируемую монархом, существовавшую в начале эпохи Хэйан. Хотя он и был готов оставить членов семьи Фудзивара на постах высших гражданских чинов и советников, он также твердо намеревался саботировать их монополию политической власти путем привлечения для поддержки выдающихся людей из других семейств. Последовавшее противоборство императорской фамилии и «северной» ветви поставило Фудзивара перед лицом величайшей опасности, с которой они сталкивались со времен, когда столицей только что стала Хэйан-кё; это также был последний из брошенных им серьезных вызовов на последовавшие два столетия. Однако, как это приличествовало времени, сражение велось мирными средствами и даже с соблюдением приличий: ни один человек не лишился жизни, хотя многим, и среди них — Сугавара-но Митидзанэ, — это стоило карьеры.

С начала своего правления император Уда пытался восстановить позиции императорской семьи путем привлечения поддержки значительных деятелей не из семейства Фудзивара. Первым его близким советником был Хироми из клана Татибана, которого он давно уважал за ученость и честность. Хотя Хироми не был назначен ни на один из важных постов, Мотоцунэ был начеку перед опасностью и прибег к типичной стратегии Фудзивара. В начале каждого правления среди высоких государственных чиновников существовал обычай уходить в отставку со своих постов и быть автоматически назначаемыми новым сувереном. Целью этого ритуала было сохранить видимость императорской независимости, и когда Мотоцунэ надлежащим образом представил прошение об отставке после восхождения Уда, никто при дворе не придал этому серьезного значения. В Императорском Ответе, данном на следующий день, не было, однако, ни малейшего упоминания об обязанностях канцлера; Мотоцунэ просто назначался ако. Этот термин, значащий нечто вроде «исправляющий [человеческое] зло», использовался в седой китайской античности для характеристики главного придворного министра, и его точное значение для Японии IX века было спорным.

Мотоцунэ, поняв, что император намеренно избрал этот двусмысленный термин по совету своего ученого друга Татибана-но Хироми, решил, что это, кажущееся тривиальным, отступление от прецедента, может послужить хорошим поводом для создания полезной ему кризисной ситуации. В негодовании, он заявил, что ако обозначало скорее ранг, нежели определенный пост, что такое назначение оскорбляло его достоинство, и что он не может далее исполнять свои государственные обязанности до тех пор, пока вопрос не будет решен. Так началась известная полемика об ако — вокруг точного значения этого древнего китайского слова. Баталия, ведшаяся со всей свифтианской терпкостью диспута о том, как правильно разбивать вареное яйцо, заняла силы ведущих ученых страны на большую часть года. Из зависти к Хироми и боязни Фудзивара, придворные мудрецы были склонны поддерживать интерпретацию Мотоцунэ. Сам канцлер отказался заниматься государственными делами, а, поскольку Уда еще не достиг того возраста, когда он мог бы отказаться от услуг вездесущих Фудзивара, ему в конце концов пришлось передать дело в официальный суд, который, как и следовало того ожидать, вынес решение, что использование термина ако явилось ошибкой, требующей наказания. Такой исход был триумфальным для Мотоцунэ, который теперь вновь обрел всю власть канцлера. Хироми, ученость которого была подвергнута сомнению коварной политикой, не понес никакого наказания, кроме стыда, однако он был вынужден отойти от государственных дел и умер примерно год спустя. Для императора Уда полемика об ако имела результатом первый сбой в его карьере.

К счастью для нового императора, его властный канцлер недолго наслаждался своим триумфом. Он умер в 891 году, приблизительно через полгода после смерти своего поверженного соперника, и, поскольку его сын и предполагаемый наследник был всего двадцати лет от роду, для императора Уда было возможным сохранять это место незанятым, покуда он старался заполнить образовавшийся вакуум власти по-своему. Новая ситуация при дворе дала молодому императору редкую и неожиданную возможность восстановить авторитет императора. Прежде всего, он отказался называть наследника Мотоцунэ, оставив пост канцлера вакантным. Прецедент требовал, чтобы Фудзивара-но Токихира стал Тайным Советником, и это назначение было сделано через несколько месяцев после смерти Мотоцунэ, однако в качестве противовеса влиянию Токихира император избрал членов клана Минамото для службы в качестве Тайных Советников при Большом Государственном Совете.[120] Через пару лет Уда нанес жестокий удар «брачной политике» клана Фудзивара, избрав наследным принцем своего сына Ацухито, мать которого не принадлежала к основному стволу «северной» ветви. Токихира, новый лидер Фудзивара, лишился, таким образом, важной прерогативы являться дедом следующего императора. В том же году император Уда возвел двух значительных аутсайдеров на посты Тайных Советников. Одним из них был Ясунори, энергичный губернатор с высокими принципами, выходец из маловлиятельной «южной» ветви Фудзивара; вторым был ученый-поэт Сугавара-но Митидзанэ

Такие меры привели к серьезному сбою в существовавшей системе власти: спустя два года после восшествия императора, Фудзивара настолько лишились своей монополии, что члены «северной» ветви их клана продолжали занимать не более половины мест в Большом Государственном Совете. Балансированием представительности фамилий в высшем эшелоне правительства, император Уда занимал более удобную позицию для утверждения своего собственного влияния и направленного проведения различных административных реформ, которые он считал необходимыми для исправления злоупотреблений на местах и реставрации старой системы китайского образца, при которой центральный контроль осуществлялся императорской фамилией.[121]

Наиболее решительным из назначений императора Уда был выбор Сугавара-но Митидзанэ на место несчастливого Татибана-но Хироми — главным советником. Избрав еще одного человека извне в качестве своего ментора, Уда до оскорбительного ясно показал свое намерение вывести Фудзивара из числа своих ближайших советников и не дать им возможности вновь обрести те позиции, которыми они столь удобно располагали до смерти Мотоцунэ. Митидзанэ был единственным известным ученым, поддерживавшим Хироми в его интерпретации слова ако. В этом он откровенно встал на сторону проигранного дела, поскольку с самого начала спор был безусловно политический, а не академический, а в политике козыри Фудзивара были старше. Однако готовность Митидзанэ рискнуть нажить врагов в их лице, защищая правое дело, безусловно, произвела впечатление на императора своим идеализмом и искренностью.

По характеру Митидзанэ резко отличался от жестких политиков из Фудзивара типа Мотоцунэ, и это, возможно, также сближало его с молодым императором. Исследуя личность бога-героя, умершего более