и быть понятым! Как хочется говорить с Другим! Как ни хотеть соприкоснуться с Ним своей мыслью? Передать ему самое дорогое из того, что кажется тебе дорогим… Но ведь Другой всё равно не примет твоего дара, он ведь Другой.
Допустить, что твоя мысль может быть принята другим так, как её понимаешь ты, значит отказать другому в праве быть Другим, значит отказать себе в радости ощущать Другого. Таким образом, называющий себя влюблённым уничтожает своей псевдолюбовью возлюбленного — вот в чём вся чудовищность этой мистификации!
Между Сциллой и Харибдой смерть неизбежна. Так, может, не плыть? «Нет любви, есть лишь контакт», — так говорил Заратустра. Это ли он имел в виду?
Как идти навстречу, если не знаешь направления? Если слова — лишь миражи, что же тогда укажет мне путь? Может быть, мне не нужно никуда идти?
Разве движение не есть иллюзия?
Буря, буря, буря… Молнии, сверкающие молнии, гром.
Я в пустоте. Странное дело, я уже не хочу говорить. Я не хочу даже слушать.
Заратустра всё сделал правильно: мне нужно, чтобы он уехал. Нельзя потерять то, чем не обладал.
Нужно остановиться, перестать искать. Всё уже есть. Оглядеться, мне нужно оглядеться. Стоп.
Минула неделя. Я хожу на работу, смотрю на людей. Самое загадочное — это благодарность. Всякий раз удивляюсь, когда меня благодарят за помощь. Чем я помог? Разве что остановиться. Может быть…
От Зара стали приходить письма. Вот они…
НА БЛАЖЕННЫХ ОСТРОВАХ
Привет! Не ожидал? Наверное, тем более приятно, правда?
Меня занесло на Соловецкие острова: блаженное место, доложу тебе! И как хорош северный ветер, что обнимает здесь скалы! Как красна здесь рябина! Ягоды сочные, кисло-сладкие. Ими питаются птицы, весело щебеча, но люди не знают, как хороши плоды рябины. Что ж удивляются они неспособности своей летать? Странное дело!
Мир вокруг нас полон, но кто замечает его исполненность? Кто поистине дорожит тем, что имеет? Странно, что не знаете вы слова «довольно», а ведь единственное, чего недостаёт человеку, чтобы быть Человеком, — это слова «довольно»!
Ты уже думаешь о Боге? Если нет, то ещё не так плохо тебе, как ты думаешь. Так заключаю я, ибо здесь, на блаженных островах этих, повстречал я людей в чёрном, которые разъяснили мне, что есть этот ваш Бог.
В одиночестве, в болезни, в печали и разочаровании принято у вас думать о Боге — вот что я понял из слов их.
Долго слушал я речи чёрных людей этих. Думали они, что проповедуют мне Бога своего, но говорили они о себе, восторгающиеся своими чувствами. И вот, что ответил я им на слова их: «Бог ваш — соломинка ломкая, а не радость. Создали вы Бога вашего из страданий ваших: Бог ваш страдает, и вам заповедует Он страдать. Монстра, но не Бога придумали вы себе. Да и разве можно выдумать Бога? Разве лист родит дерево, а не дерево лист? Не можете вы выдумать Бога, вы или знаете Его, или нет. Но можете ли вы знать, не выдумывая?
О чём же думаете вы, когда думаете о Боге, если
Это вы, выдумщики и гордецы, создали Бога вашего по образу и подобию своему, а не Он вас! И клевещете вы на Отца вашего, ибо не созидает Бог, но созидается! В силах ли вы понять это? И в силах ли вы понять, что значит понять это?
Бога своего приспособили вы весами быть вашими. Верх и низ исчисляете вы от Бога, словно бы Он точка на плоскости или линейка на парте у школьника. Время отсчитываете вы Богом, будто Он часовая стрелка, часовой механизм или часовщик. Добро и зло не измерить вам, если бы не гирька под названием «Бог». За что ж так не любите вы себя, что даже Бога вашего готовы разменять вы на медяки?
Зачем хотите вылущить вы Бога вашего? Разве не ясно вам, что нельзя выделить всё из всего? Не может Он быть неизменным, ибо вы сами меняетесь, не может Он быть приходящим, ибо нельзя прийти в себя самого, и не может созидать то, что само созидается, а Он — то, что созидается!»
Так говорил я с чёрными людьми, что живут на блаженных островах этих. Но сердились они на меня, и ещё пуще сердились они, когда сказал я: «Быть человеком — значит быть эгоистом!» «Слово моё — «эгоист» — коробит слух ваш, но что поделать! — так говорил я с этими людьми чёрными, смеясь, как дети смеются. — Думаете вы, что зазорно быть эгоистом?
Вот мне, право, смешно глядеть на ваши мысли худые: они подобны кротам, что суетливо ползают по озарённой солнцем поляне и стукаются друг о друга своими покатыми лбами! Тише, так перебьёте вы свой любимый фарфор! Как вы будете потом кушать?!
Когда перестанете выделять вы Бога вашего из Него самого, то увидите: всё, что делаете вы, вы делаете для себя; и хорошее, и дурное — это ваше! И разве же будет эгоист делать себе дурное? Нет! А потому не будет он делать дурного! Но в силах ли понять вы: вы и есть то созидающее, что созидается, созидая?
Вы ведь сами себе и молитесь в молитвах ваших. Вот, право, смешно! Вы и есть эгоисты, причём именно те, которых осуждаете вы, но не те совсем, о которых говорю вам я!
Ещё вы и самих Себя уничижаете в молитвах ваших! Зачем?! Вы — жизнь и сила её, но клевещете на самих Себя! Вы — то, что созидает, но вы себя осуждаете. Осуждаете вы себя за созидание?! Представляю же я, что насозидаете вы!
Когда ж научитесь ценить вы в себе созидающего? Бог созидается созиданием вашим, вы же халтурите! Нечего сказать, хорошую служите вы Ему службу рабским своим бездействием!
И кого, не могу я понять, благодарите вы за обед свой? Кого благодарите вы за дела свои и за конец страданий ваших, что увенчаны смертью? Странное имя вы придумали для этого «нечто» — «Аминь»!
Жизнь ваша — созидание, но, видно, не можете вы понять этого, иначе кто бы из вас делал глупости? Кто бы из вас сокрушался тогда и разочаровывался? Кто бы из вас ждал и надеялся? Кто бы боялся и кто суетился? Нет, не понять вам, как велико звание эгоиста!».
И тогда хотели они побить камнями меня, представляешь! Воистину, Бог их — страдание! Но один из чёрных людей остановил, вдруг соплеменников и так говорил мне:
«Неправильно понимаете вы «волю», ибо всё в руках Господа нашего! Нет своей воли у человека, но есть лишь воля Господа нашего в мире этом!»
И тогда я спросил его: «Зачем же отмаливаете вы грехи свои, если сами ничего вы не делали, но Господь ваш сам всё делал за вас?» И ушли они в ответ на вопрос мой, и я был рад, ибо стало светлее.
«Воля — и есть сам эгоист», — вот что скажу я тебе, друг мой. И если не эгоист ты, то всё, что делаешь ты, ты делаешь не по воле твоей, которая хочет хорошего, ибо делает для себя, а из страха.
Постыдна воля, что вершит себя из страха наказания, из страха порядки установленные нарушить, из страха нелепым казаться, из страха схлопотать осуждение от зевак сердобольных, из страха недостаточно оказаться хорошим, из страха выглядеть некрасивым, из страха не понравиться самому себе, наконец!
Эгоист же страха не знает, ведь ощущает он созидание! Созидающим созидание ощущает себя эгоист: с радостью он рождается и с радостью умирает, с радостью он рождает и не ропщет, испытывая боли роженицы. Разве же можно, рождая, сетовать?
Что эгоисту бедность? Что болезнь ему? Что ему смерть? Что воля для него? Что дарение? Всё это — жизнь… И он радуется! Но отчего люди эти, что ходят в чёрном и как ночь черны, гордятся бедностью и
