– А по номерам не опознают?

– И по номерам опознают.

– А мы тропинками, тропинками…

– Какие тропинки? Ты на карту взгляни… А так всё просто. Выезжаем к Радвилишкис, «рено» оставляем в лесу и садимся на рейсовый автобус до Вильнюса. Через два часа выходим у Ширвинтоса. Там три километра пешком, и мы на месте. Ты что, на плечах потащишь свою дуру?

– А может, всё-таки на «рено»? Один раз прорвались – значит, и в другой раз прорвёмся.

– Не нужно нам прорываться. У нас другой план. Выезжаем к Радвилишкис, «рено» оставляем в лесу и садимся на рейсовый автобус до Вильнюса. Через два часа выходим у Ширвинтоса. Там три километра пешком и можно занимать места в самолёте…

– А если нас в автобусе перехватят?

Громов вздыхал и начинал всё сначала. В конце концов Сергей всё-таки согласился с выработанным планом. Одежду решили не менять – хлопотно, нужно добираться до Шяуляя, а там могут обратить внимание. Лётные комбинезоны напоминали спецодежду литовских авиационных механиков, и Ангеле заявила, что все переговоры, буде возникнут ненужные вопросы, берёт на себя. «Легенду» для неё придумали самую простую. Из-за поломки двигателя машины, работники аэроклуба застряли в Шяуляе, где были по делам. Машину эвакуировали, а им пришлось добираться своим ходом. К сожалению, документы, удостоверяющие личность, догадалась захватить только хозяйка аэроклуба, но она за своих сотрудников ручается. И вообще нам надо спешить, представительница «Люфтганзы», которая с нами, беспокоится, что мы не успеем сегодня осмотреть лётное поле клуба, и тогда сгорит синим пламенем контракт на сотню тысяч марок – вы упущенную выгоду оплатите?..

Впрочем, как и предсказывал Лукашевич, «легенда» не понадобилась. Никто из литовских спецслужб не ждал, что русские пилоты вместо того, чтобы искать «окно» на границе, двинут к Вильнюсу. Автобус подкатил по расписанию, свободных мест в нём хватило на всех шестерых, и через два часа компания вылезла у поворота на Ширвинтос.

– Вот мы и дома, – сказала Ангеле, сходя с шоссе и вдыхая аромат свежего сена.

Высоко в небе кружил маленький белый самолётик, что указывало на очевидную близость аэродрома.

Бачинскайте, прищурившись, посмотрела на него.

– Кто-то из постоянных клиентов, – сообщила она своим спутникам. – Ранняя пташка.

– Не такая уж ранняя, – Стуколин посмотрел на часы. – Половина третьего.

– Будний день, – объяснила Ангеле. – По будним дням постоянная клиентура ближе к вечеру собирается.

По узкой, но зато заасфальтированной дороге компания двинулась к аэроклубу. Через пятнадцать минут впереди показался дорожный транспарант с рекламой «Пилотоса». На реклама красовалась Ангеле собственной персоной в лётной пилотке и с белозубой улыбкой до ушей.

– А ты фотогенична, – заметил идущий рядом Стуколин.

– Спасибо, – рассеянно отозвалась Ангеле, думая о своём.

– Знаешь, – сказал Стуколин, покашляв, – ты с самого начала мне понравилась. Я точно знал, что ты нам поможешь… Ну и вообще… ты девушка очень симпатичная…

Бачинскайте приостановилась и с интересом взглянула на Алексея.

– Это что, попытка завязать отношения? – спросила она.

Стуколин смутился, но ответил прямо:

– Да. Можешь и так называть. Когда всё кончится, я хотел бы снова увидеть тебя. А ты?

– Не уверена. К тому же, ничего ещё не кончилось.

– Это в тебе злость говорит. Извини, конечно, что взял тебя в заложницы. И не верил так долго. Но ты сама виновата… Да и знаешь ты теперь, что по-другому было нельзя…

– Не оправдывайся. У тебя при этом такой глупый вид. Тогда, на шоссе, ты мне нравился куда больше.

Стуколин снова покашлял и потёр засохшую ранку на брови, с которой уже снял пластырь.

– Тогда был не совсем я, – сказал он. – Точнее, я, но другой. Когда я солдат, то другой. Тебе и вправду больше нравится солдат?

– Не знаю, – Ангеле покачала головой. – Но у меня не было возможности увидеть тебя в другом качестве.

– А давай попробуем. Приезжай к нам в Питер. Или давай, лучше я к вам приеду. Покажу вам настоящий пилотаж.

– Да ты самонадеян, солдат. Думаешь, у нас пилотажников мало?

– Ставлю ящик шампанского!

– На что?

– На то, что заткну за пояс любого твоего пилотажника.

– О! Это уже интересно. А если действительно заткнёшь, что должна буду сделать я?

– Романтическая прогулка по вечернему Вильнюсу! – выпалил Стуколин на одном дыхании, словно заранее заготовил эту фразу.

– Согласна, – подытожила Ангеле. – Ведь я почти ничем не рискую. Пусть господин подполковник будет свидетелем нашего пари.

Они остановились, подождав, пока их догонит Громов. Тот выслушал сбивчивые объяснения Стуколина и важно кивнул, подтверждая тем самым, что пари принято.

– А какое шампанское будете пить? – поинтересовался он.

– Шампанское я выберу сама, – пообещала Бачинскайте. – И боюсь, после этого господин капитан пойдёт по миру с протянутой рукой.

– Ничего, – утешил друга Громов. – Если что, обращайся ко мне. Я поставлю два ящика на свой пилотаж, и мы сразу отыграемся.

– Ещё один самоуверенный нахал, – отметила Ангеле. – У вас, в российских ВВС, все такие?

– И не только в ВВС, – сказал повеселевший Стуколин. – А что касается Кости, то он слов на ветер не бросает. Он из «Русских витязей».

– Неужели? – Ангеле приподняла бровь. – Сколько вы получаете в месяц на своей родине? Я готова предложить в два раза больше!

– У меня уже есть работа, – сказал Громов. – К тому же, в Литве мне не понравилось. Наверное, потому что стреляют часто – того и гляди, попадут.

Они замолчали, продолжая идти по дороге, и вскоре за деревьями стала различима длинная стена из красного камня. Ещё один поворот, и пилоты увидели «проходную» – стальные ворота и будку охранника.

Бачинскайте направилась прямо к «проходной». От волнения у нее выступили капельки пота на верхней губе, и она слизнула их языком.

Сегодня в будке дежурил Михалыч – семидесятилетний ветеран, помнивший ещё воздушные бои над Литвой июня 1941 года. Это был совершенно железный старик, и Бачинскайте взяла его на работу не из жалости, а по вполне прагматическим соображениям. Теперь она пожалела об этом: большего параноика, склонного относиться ко всем и вся с выходящей за рамки приличий подозрительностью, в аэроклубе было не сыскать.

Литовский язык Михалыч знал в пределах ясельной группы детского сада, а потому Ангеле обратилась к нему по-русски:

– Добрый день, Михалыч! Как идёт дежурство?

– Добрый день, хозяйка, – отозвался Михалыч из окошка. – Во время моего дежурства происшествий не случилось, – по-уставному отрапортовал он и тут же спросил, подозрительно разглядывая компанию сквозь толстые линзы очков: – Кто это с тобой?

– Новые клиенты, – ответила Ангеле. – Хотят совершить пробный вылет – может быть, купят клубную карту.

Стуколин, стоявший за Бачинскайте, изобразил улыбку и сделал Михалычу ручкой. Но тот не спешил пропускать компанию.