совершенно непонятно – глаза её были скрыты зеркальными очками. Только в самом конце импровизированного выступления она подняла голову и спросила:

– Вы говорили, план «Форс-мажор»? Откуда вам известно?

– Из тех же источников, что и всё остальное, – охотно откликнулся Стуколин. – Нам рассказывал об этом капитан Фокин.

– А что конкретно говорить ваш капитан Фокин?

– Что это серия акций, направленная на дестабилизацию обстановки. Что результатом должна стать оккупация европейской части России и последующий раздел Сибири.

– Чушь! Дерьмо свиньи! – выругалась Мадлен Олбрайт, и впервые за всё время сквозь стену презрительного высокомерия и злости прорвались нормальные человеческие чувства: возмущение от несправедливого обвинения и желание оправдаться. – Вы совсем ничего не знаешь о плане «Форс-мажор». То, что сейчас говорить, – легенда. Или ещё называют, прикрытие. Для младший персонала. План «Форс- мажор» другой! Россия останется единой страной. И получит Украину, Белоруссию…

– Чёрт! – ругнулся Громов. – И здесь нас тоже надули! Рассказывайте, госпожа Олбрайт, теперь ваша очередь делиться информацией…

– Постойте-ка, – вмешался Лукашевич.

Он вёл потяжелевший автомобиль аккуратно, не поднимая скорость выше семидесяти километров в час (за что удостаивался всю дорогу издевательских жестов со стороны водителей, машины которых то и дело обгоняли «рено»), а теперь и совсем затормозил и почти остановился.

– Что случилось? – спросил Громов.

– Встречные мигают фарами, – сказал Лукашевич. – Два коротких «дальним светом». Это сигнал такой, приличные шофера предупреждают друг друга, если впереди засада.

Константин всмотрелся. И в самом деле мигают.

– Может, там бедолаги с радаром?

– Непохоже. Когда радар, мигают по-другому.

– Остановись. Пойду за поворот, проведу рекогносцировку.

– М-да… Совсем ничего до Таураге осталось. Не повезло. Наверное, патруль или что-то в этом роде. А может, спецслужбы зашевелились?

– Чего попусту гадать…

Громов вылез из остановившегося «рено» и быстро зашагал к повороту. Оставшиеся ждали его молча, только Золотарёв легкомысленно насвистывал какой-то популярный мотивчик.

Константин вернулся через пятнадцать минут, сел в кресло рядом с Лукашевичем, пошуршал картой.

– Ну хватит томить! – воскликнул нетерпеливый Стуколин.

– Проезд закрыт. Справа и слева на обочинах два «БМВ» дорожной полиции. Останавливают практически все машины, проверяют документы, досматривают. А ещё рядом БТР-60ПА[51] с намалёванной волчьей мордой. Что это такое, Ангеле?

– Это военнослужащие литовской моторизованной бригады «Gelezinas Vilkas» – «Железный волк».

– Пижоны, – пробормотал Золотарёв.

– Ищут они явно нас, – подвёл итог своим наблюдениям Громов. – Что будем делать? Другой дороги тут нет. Ближайшая просёлочная в сторону Смалининкай начинается за Таураге, за мостом.

– Может, рассеемся? – предложил Стуколин. – Захватим ещё три машины?

– Тебе, видать, понравилось заложников брать? – Громов мрачно усмехнулся. – И всех их с собой в Калининград потащим? Или здесь оставим, чтобы они растрезвонили, на каких машинах нас ловить?

– Делать нечего, – сказал Золотарёв. – Придётся стрелять!

– В кого это ты собрался стрелять? – встрепенулся Стуколин. – В заложников?

– Не считай меня нацистом! – съязвил Золотарёв. – Я, значит, предлагаю такой план. Алексей у нас – водила опытный, потому сделает всё как надо. Выезжаем на поворот, разворачиваемся и прём задом. Если они досматривают транспорт, встречная полоса должна быть свободной. Летим по полосе, я палю для острастки, чтобы никто с жезлом под колёса не сунулся. Потом снова разворачиваемся, шпарим через Таураге и через мост. Там съезжаем на просёлочную дорогу – хрен они нас поймают.

– Что ж, – сказал Лукашевич, – если других предложений нет… – он положил руку на рычаг переключения скоростей. – Советую всем пристегнуться и открыть рты.

– А рот открывать зачем? – удивилась Ангеле, нащупывая ремень безопасности.

– Когда этот чумной примется из своей пушки палить, оглохнешь запросто.

Как порешили, так и сделали. Лукашевич въехал на поворот, лихо развернулся и попёр задним ходом на предельной для этой передачи скорости – сто километров в час. На шоссе всё было именно так, как описывал Громов: два «БМВ» на обочинах, целый отряд полиции, досматривающих автомобили, и скучающие мотопехотинцы из бригады «Железный волк», рассевшиеся на броне своей боевой машины. Форма у этих последних была явно слизана с полевой американской, а потому «железные волки» выглядели, словно заокеанские захватчики, прибывшие на советскую землю устанавливать Новый мировой порядок.

– Не гони! – крикнул Золотарёв. – Прицеливаться не успеваю!

Лукашевич сбросил скорость, и Сергей тут же открыл огонь.

«Оглохнешь» – это было мягко сказано. Каждый выстрел отдавался гулким ударом – словно кувалдой по крыше. Машину затрясло, как на дорожных рытвинах, а салон в один момент наполнился пороховыми газами и стало нестерпимо жарко.

Стуколин высунул голову в открытое окно и всё видел. Сергей стрелял над головами, веером. Тяжёлые подкалиберные снаряды с визгом прошили воздух. Полицейские попадали на асфальт и по-пластунски поползли под днища автомобилей. «Железные волки» посыпались с бронетранспортёра на землю и залегли. Никто даже не пытался ответить выстрелом – все спасали свои шкуры. Стуколин заорал от избытка чувств, но тут Золотарёв остановил пушку.

«БМВ» и бронетранспортёр проскочили мимо, справа потянулись автомобили, водители которых ожидали своей очереди на досмотр, а теперь вытаращенными глазами наблюдали, как несётся мимо страшный микроавтобус, прорвавший блокаду на дороге.

Звон в головах и ушах стал стихать, и все, кто сидел в салоне «рено», услышали, как Золотарёв громко и задорно, никого не стесняясь, поёт популярную в восьмидесятых годах песню группы «Машина времени»:

Лукашевич дождался когда череда машин справа кончится, развернул «рено» на свободном пятачке и с места взял максимальный газ. За десять секунд стрелка спидометра пересекла указатель «100», потом – «110» и двинулась к «120».

Золотарёв прекратил пение.

– Ты смотри, – сказал он, вглядываясь в «амбразуру». – Забегали. Неужто найдётся отважный?

Отважных, впрочем, на месте прорыва не нашлось. Зато у них имелась мобильная связь, и через минуту с бокового шоссе вылетели и пристроились в хвост ещё два автомобиля дорожной полиции, хищно завывающие сиренами.

На этот раз Золотарёв дал очень короткую очередь. Подкалиберные снаряды снесли мигалку на крыше одного из «БМВ», и новые преследователи сочли за лучшее отстать и обсудить техническое состояние своих машин.

– Я прям Терминатор какой-то, – похвастался Сергей.

На скорости в сто двадцать километров в час они проскочили пригород и сам город Таураге по центральной улице. К счастью, она была достаточно широка, и пешеходы загодя видели «безумца на колёсах» и благоразумно жались к стенам домов.

Таким же манером проскочили и мост над неширокой речушкой, дальше пошли поля с колосящейся пшеницей, потом снова – лес.

– Ты смотри, прорвались, – сказал Стуколин, как бы и не веря самому себе.

– Патроны есть, – сообщил Золотарёв. – Если надо будет, ещё постреляем. Я говорил, что «Вулкан»