но настроен решительно. Наблюдаемая мизансцена водителю явно не нравилась, и он подступил к русскому пилоту, поигрывая увесистой монтировкой.

– Padйkite man, prasom![46] – воскликнула Бачинскайте и, всё ещё всхлипывая, попыталась ползти от Алексея.

Водитель нахмурился, остановился. Бросив взгляд на прицеп грузовика, Ангеле сразу поняла свою ошибку: у «дальнобойщика» был российский номерной знак.

– Чего-то я не пойму, – сказал водитель. – Это по-каковски?

– По-литовски, – ответил Алексей и вдруг располагающе улыбнулся. – Всё нормально, шеф! Мы с женой повздорили, она, дура, и выскочила. Хорошо хоть я успел её из-под колёс твоих вытащить. Извини уж…

Водитель недоверчиво покачал головой. И заметил рассудительно:

– Странный у тебя костюм, мужик. Словно у пришельца из космоса. Не похожи вы на семейную пару.

– Помогите! – набрав в лёгкие побольше воздуха, выкрикнула Ангеле. – Он меня похитил!

Водитель «дальнобойщика» ошарашено уставился на неё, и в это момент Алексей вытащил пистолет.

– Стой смирно, братан! – приказал он. – Я офицер Российской армии и выполняю на территории Литвы секретное задание. Ты ведь русский? Значит, должен мне помогать. Езжай своей дорогой и забудь всё, что ты здесь видел. Если надумаешь «настучать» в местную ментовку, то имей в виду: я твой номер запомнил, ФСБ тебя на родине найдёт.

– Что вы его слушаете?! – на этом вопле Бачинскайте едва не сорвала голос. – Он всё врёт!

– А она кто? – туповато спросил водитель, как завороженный глядя на ПМ.

– Она – местная, – спокойно ответил русский пилот. – Агент литовской разведки. Совершила несколько преступлений на нашей территории и пыталась скрыться… Вообще-то я не должен тебе этого рассказывать, но раз уж так получилось. Эту женщину искали по всей стране, а нашёл её я… Это был приказ Президента…

– Какого президента?..

– Владимира Владимировича, конечно же. Другого у нас нет.

– Я всё понял, – быстро сказал водитель и, повернувшись, зашагал к грузовику; монтировку он унёс с собой.

Как назло, других машин видно не было – словно вымерло всё вокруг, и только перекличка лесных птиц нарушала гнетущую тишину, которая повисла над дорогой.

Алексей дождался, пока водитель заведёт двигатель и тронет грузовик с места, и только после этого спрятал пистолет и присел на корточки рядом с Бачинскайте.

– Зачем же так, Ангеле? – без малейшей угрозы в голосе спросил он. – Мы, вроде, обо всём договорились? Ты, вроде, обещала мне помочь?

– Ничего я тебе не обещала! – огрызнулась Бачинскайте. – Врёшь всё время… Почему я тебе должна верить?

– Потому что мы пилоты Советского Союза. Мы должны верить друг другу.

Это прозвучало настолько архаично и нелепо, что Ангеле открыла рот от изумления.

– Какой Советский Союз?! – тут же спохватилась она. – Ты из дурдома, что ли, сбежал? Нет никакого Советского Союза, забудь! Ты – русский, я – литовка, и мы враги.

– В первый раз слышу, чтобы русские и литовцы были врагами, – сообщил Алексей, хотя лицо его помрачнело. – Ты юбку-то одёрни, подруга…

Он протянул руки, чтобы помочь ей справиться с сарафаном, опустил глаза, и тогда Ангеле из последних сил вцепилась ему пальцами в волосы и рванула голову лётчика вниз.

У неё почти получилось: Алексей приложился лицом к асфальту, но почти сразу высвободился, откатился.

– Ну ты и стерва! – заявил он, поднимаясь сначала на колени, а потом и выпрямившись во весь рост.

Из разбитой брови потекла кровь, но русский лётчик словно не заметил этого. Бачинскайте сжалась на своём месте, полагая, что сейчас Алексей извлечёт ПМ и без лишних разговоров пристрелит её.

Но тот постоял, подумал, шагнул к Ангеле и протянул руку:

– Вставай. Ты всё-таки поедешь со мной. Неужели тебе совсем неинтересно, какова Мадлен Олбрайт в быту?

– Глупость какая… – пробормотала Бачинскайте, но сарафан поправила и поднялась на ноги.

Сильно прихрамывая, пошла к автомобилю. У неё возникла новая идея, каким образом избавиться от настырного русского лётчика, но для того, чтобы её реализовать, нужно было прежде всего добраться до собственной сумочки, а затем на пять минут уединиться. И если этот лётчик такой же, как все остальные мужчины, у неё легко получится и то, и другое…

Первые данные начали поступать только через час после того, как со Второй авиабазы ВВС Литвы, находящейся в Панявежисе, вылетели вертолёты с поисковой партией. Нельзя сказать, что всё это время собравшиеся в кризисном центре Министерства обороны сидели без дела. Начальники штабов работали с терминалами, делая запросы и получая ответы; министр обороны согласовывал позиции с директором Департамента госбезопасности; президенту позвонил его польский коллега, который тоже кое-что уже прослышал о чрезвычайном происшествии в небе над Прибалтикой и интересовался подробностями – скучать не приходилось. Тем не менее начальнику Штаба обороны Виталиюсу Вайкшнорасу этот час показался самым тягостным и беспросветным из всех часов «литовского кризиса». Он взял на себя переговоры с многочисленными Департаментами, через местные органы которых могла пройти та или иная информация о «самолётах противника»: с Департаментом полиции, с Департаментом пограничной охраны при МВД, с Департаментом лесов и многими другими, подобными. При этом следовало сохранять конфиденциальность и не выдать руководству департаментов лишние подробности об инциденте. После третьей беседы начальник Штаба обороны взмок от пота – не спасали даже кондиционеры, трудившиеся вовсю. Правда, кое-что начало проясняться. С ферм и хуторов, расположенных к юго-востоку от Панявежиса поступило несколько звонков о крупном лесом пожаре. Кроме того, кто-то из фермеров вроде бы видел падающий самолёт, о чём поспешил сообщить в Департамент земельного управления, а оттуда сбивчивые косноязычные показания перекочевали в сводку происшествий Государственной службы спасения. В последнем ведомстве никаких действий пока не предприняли, дожидаясь подтверждения. Зато оперативно отреагировало представительство американского телеканала «Си-Эн-Эн», выслав в Панявежис свою съёмочную бригаду. Услышав об этом, полковник Вайкшнорас с минуту поразмышлял, потом обратился прямо к президенту. Тот после разговора с польским коллегой был явно не в духе и отдал чёткий приказ: бригаду телерепортёров перехватить и задержать под благовидным предлогом до выяснения всех обстоятельств. Министр обороны сразу же завёл свою шарманку, что делать так ни в коем случае нельзя, что народ Литвы не поймёт и спросит, а мы ему ответим, и так далее, и тому подобное. Однако полковник к своему прямому начальнику мало прислушивался, прекрасно зная, что раньше или позже министр обороны согласится с любым решением, которое принял президент. Связавшись со службой дорожной полиции, Вайкшнорас потребовал отыскать и остановить микроавтобус, числящийся в базах данных за выездной бригадой «Си-Эн-Эн»; всех, кто будет в микроавтобусе, отправить в Вильнюс, а саму машину с оборудованием перегнать на штрафную стоянку, сославшись на то, что она якобы находится в розыске; об исполнении – доложить по инстанциям. Признаться, сделал он это не без удовольствия, потому как имел немалый зуб на «Си-Эн-Эн» в целом, и на вильнюсское представительство этой телекомпании в частности. Полгода назад эти, с позволения сказать, репортёры делали часовую программу, посвящённую «становлению новой армии независимой Литвы». Представить сценарий фильма и отснятый технический материал Министерству обороны американцы сочли ниже своего достоинства. В результате кассета с программой попала в руки офицеров Штаба обороны только на прошлой неделе, и они были сильно удивлены, когда увидели себя в роли этаких «лесных братьев», которые ещё вчера партизанили в тылах отступающей на восток Красной Армии, а сегодня «спустились с деревьев» и пытаются создать свою армию по образу и подобию самой передовой и сильной армии в мире – американской.

«Литовские офицеры – ещё не настоящие профессионалы, – говорила в микрофон ведущая – крашеная