известный среди братьев по Ордену под невинным псевдонимом Тагет, пригласил Бака к себе в кабинет и раскрыл ему некоторые подробности операции «Дженнифер», которая уже входила в заключительный этап. Подытоживая сказанное, Колби заявил:

«Я говорю с вами от имени и по поручению Мастера Скрытого Дома. У Ордена есть основания предполагать, что субмарина русских выполняла специальное задание. Но нам не хватает информации. Более того, если мы окажемся правы, то любая информация об этом специальном задании не должна выйти во Внешний Круг. Для соблюдения тайны мы направляем вас на остров Санта-Каталина, где вы дождётесь спецсудна. В процессе подъёма фрагментов субмарины с океанского дна на поверхность вы будете просматривать всю русскую документацию, обнаруженную внутри лодки. Вашей главной задачей является сортировка материалов: любые документы, в которых содержатся сведения, расходящиеся с версией о плановом походе с целью боевого патрулирования, должны быть вами изъяты, подробно изучены и уничтожены…»

Питер Бак не поверил своим ушам.

«Уничтожены?» – переспросил он.

«Да, вы уничтожите эти документы, – подтвердил Колби. – Но перед тем, повторяю, внимательно изучите их. В этом деле мы никому не можем доверять, кроме братьев по Ордену, а если документы сохранить, они пройдут через многие руки прежде, чем попасть к нам. Мы не будем рисковать, мы доверимся вашей уникальной памяти».

«Что конкретно я должен уничтожить?»

«Мы не знаем. Всё, что расходится с официальной версией. Наверняка, это будут документы с грифом „Совершенно секретно“. Возможно, в них вы встретите упоминания о проекте или плане под названием „Атлантида“. Вам о чём-нибудь говорит это название?»

Питер Бак замялся, но ответил отрицательно. Так переводчик Госдепартамента оказался на борту судна «Hughes Glomar Explorer», специально построенного для подъёма носовой части затонувшей подлодки «К- 129». За всю экспедицию он ни разу не спустился в «лунный бассейн», чтобы посмотреть на эту носовую часть – практически безвылазно Бак сидел в своей персональной каюте, выделенной ему рядом с рубкой связи. Сидел и ждал.

Документы начали поступать к нему на второй день после поднятия лодки. Сначала это были «шпаргалки» для личного состава, многие из которых были изодраны в клочья, в герметичную упаковку проникла вода, и прочитать что-либо было невозможно. Потом пошли таблички с поясняющими надписями, снятые с оборудования, – они сохранились куда лучше. Каждая была запечатана в отдельный контейнер, к каждой прилагался план-разрез подлодки с указанием места, откуда была извлечена табличка – Баку оставалось только вписать в специальный формуляр перевод надписи со своими комментариями и вложить этот формуляр в контейнер. Иногда при переводе требовалась помощь русского моряка-перебежчика, работавшего теперь на ЦРУ, – он, в основном, трудился внутри «лунного бассейна», и Бак вызывал его по внутреннему телефону.

Однако когда очередь дошла до сейфа капитана «К-129» и до документов из шифр-рубки, Бак услугами перебежчика пользоваться перестал – это был тот самый случай, на счёт которого предупреждал Колби.

Вначале извлечённые из сейфа документы не произвели на Бака впечатления. Пакеты содержали обычные папки с картами и координатами, шифровальные блокноты и ключи к спецоборудованию. Гораздо больший интерес у Бака вызвал корабельный журнал. Переводчик развернул на столе карту Тихого океана, чтобы проверить свои подозрения. Оказалось, что русская лодка шла прямым курсом к какой-то точке на Тихоокеанском побережье США, без обычных для патрулирования манёвров, – словно ракета, выпущенная в цель. Бак внимательнее просмотрел журнал и наконец-то обнаружил ниточку – упоминание о директиве «А». Теперь он знал, что ему искать среди килограммов дорогостоящей макулатуры, извлечённой с глубины в 16000 футов. Директива «А». Директива по проекту «Атлантида»?

Потратив целый рабочий день на поиски нужного документа, Бак наткнулся на плотный герметичный конверт, в котором обнаружилось всего лишь пять машинописных страничек даже без положенных для столь секретного документа печатей. В то же время каждая из этих пяти страниц имела рукописный колонтитул: «По исполнению задания сжечь» и подпись: «Главком ВМФ СССР Горшков». Значит, это задание (или директива, если угодно) было спущено с самого верха, в обход принятых процедур и инстанций. Делалось это, видимо, по тем же самым соображениям, по которым Колби запретил Баку кому-либо доверять.

«Не удивлюсь, если выяснится, что Горшков и покойный капитан субмарины состояли в одном тайном Ордене – например, в „Красной Звезде“», – подумал Питер Бак и приступил к чтению.

Он прочитал документ один раз. Потом ещё один. И ещё один. Озноб пробрал его после этого чтения.

«Хорошо, что я выучил немецкий, – мелькнула мысль невпопад. – Интересно, сколько сейчас стоит дом в Ганновере?»

Теперь он знал, что называют проектом «Атлантида», но от этого на душу Питера Бака лёг такой груз, что он сразу же пожалел о содеянном. Зачем были потрачены месяцы и годы терпеливых поисков, если разгадка тайны ничего не дала, кроме страха? И что он, Питер Бак, может сделать, чтобы предотвратить крушение мира, который он знает и любит?.. Ровным счётом ни-че-го!..

Разумеется, в директиве на пяти страницах не было рассказано о самом проекте «Атлантида», но, как учат нас знатоки индуктивного метода, из частного всегда можно вывести общее, а помня письмо Суслова, Бак домыслил и всё остальное, оставшееся за рамками.

На основании двух этих документов: директивы «А» и письма кремлёвского вождя, присланного в разгар Карибского кризиса, – вырисовывалась следующая картина. Субмарина «К-129» шла не к побережью США, а в некую точку «Девять», расположенную в двух сотнях миль от побережья. Точка эта, как выяснил Бак, поползав пальцем по карте, находилась на одной параллели со штатом Орегон, то есть гораздо севернее, чем первоначально предполагал Бак. В точке «Девять» капитан должен был воспользоваться гидроакустическим спецоборудованием, установленным в днище лодки. Это спецоборудование было чем-то вроде «ключа», позволяющего отомкнуть «замок» – отключить самоликвидатор устройства, находящегося на дне. Затем следовало взять пробу забортной воды и убедиться, что уровень радиации в районе находится в пределах нормы. И только после этого можно было выпускать команду обученных моряков в жёстких скафандрах, которым надлежало произвести целый ряд действий по осмотру и профилактическому ремонту устройства, скрупулёзно перечисленных в директиве. Из этого списка вытекало, что в точке «Девять» на глубине в шестьсот футов находится термоядерное устройство (мощность его не указывалась), управляемое дистанционно – или с борта подводной лодки, или с некоей «базы». («Нет, не просто „базы“ – здесь сказано про базу в Вилейке и что после завершения работ оттуда пройдёт тестовый сигнал; надо будет разузнать об этой базе побольше…»). Осмотр и ремонт потребовались, поскольку прошло уже десять лет с момента закладки точки «Девять», и командование стратегических сил «в связи с осложнением международной обстановки» (эту формулировку Питер Бак встречал чуть ли не в каждом советском военном документе) решило удостовериться в готовности всех средств исполнить своё предназначение. Устройство, установленное в точке «Девять», было довольно нестандартным, однако и для «К-129» это был не первый поход с подобным заданием, а следовательно, где-то в глубинах Тихого океана можно было бы отыскать и «Точку Один», и «Точку Два», и «Точку Три»… «Точку Двенадцать»?.. И все эти устройства, как легко догадаться, были созданы и помещены туда для вполне очевидной цели: их одновременный подрыв вызовет колоссальную волну – цунами, которое в буквальном смысле сметёт с лица Земли североамериканскую цивилизацию.

Проект «Атлантида». Русские всё-таки придумали супероружие, способное покорить если и не весь мир, то хотя бы уничтожить одну нацию – ту нацию, которую они считают своим конкурентом в борьбе за мировое господство. Никакие игры в «космическое оружие», о котором так любит порассуждать друг Рональд здесь не помогут: револьвер заряжен и уже приставлен к виску Америки, Советам осталось только спустить курок.

Если бы Питер Бак имел вредную привычку курить, он закурил бы. А так он просто смял машинописные странички в комок, положил комок в пустую пепельницу и поджёг от загодя припасённой спички. Пальцы у него при этом заметно тряслись…