вниз по течению, и глаза постепенно-постепенно закрылись, и дыхание слилось с размеренным ритмом этих приливов и отливав… и Чарли с женой заснули.
Когда в комнату проник первый свет утра, половина кровати оказалась пуста.
Клара села, едва ли не испуганно.
Не в привычках Чарли было уходить из дому в такую рань.
Потом ее испугало еще и что-то другое. Она сидела, вслушиваясь и не понимая, что же это вдруг бросило ее в дрожь, но, прежде чем она успела прийти к определенному выводу, раздались шаги.
Она расслышала шаги издали, и немало времени минуло, прежде чем они приблизились, поднялись по ступенькам и еошли в дом. Потом — тишина. Она догадалась, что Чарли просто стоит в гостиной, и окликнула:
— Чарли! Где ты был?
Он вошел в спальню, освещенную слабыми лучами зари, и сел рядом с ней на кровати, обдумывая ответ: где же он был и что там делал?
— Прошел примерно с милю вдоль берега и обратно. В общем, до самых бревен, где начало нового шоссе. Рассудил, что ничего другого мне не осталось и надо принять хоть какое-то участие…
— Новая дорога открыта?
— Открыта и работает. Разве не замечаешь?…
— Действительно… — Она снова тихо приподнялась в постели, склонив голову и прикрыв на мгновение глаза, чтобы лучше слышать. — Вот оно что! Вот отчего мне не по себе. Старая дорога! Она же действительно умерла…
Они прислушались к тишине за домом: старое шоссе опустело и высохло, как речное дно, когда наступает сезон, но только этому лету не будет конца, оно продлится вечно. За ночь река передвинулась в новые берега, переменила русло. Теперь было слышно лишь, как шумят на ветру деревья, да еще было слышно птиц, которые завели свои приветственные песни перед тем, как солнцу подняться из-за гор…
— Не шевелись!..
Они прислушались снова.
И точно — там вдали, в двухстах пятидесяти, а может в трехстах ярдах за лугом, ближе к морю, раздавался тот же знакомый издавна, но теперь приглушенный звук: река переменила русло, но не перестала течь, не перестала струиться и никогда не перестанет — через привольные земли на север и сквозь приумолкший рассвет на юг. А еще дальше, еще тише — голос настоящей воды, голос моря, которое будто притянуло их реку поближе к своему берегу…
Чарли Мур и его жена посидели еще минуту-другую не двигаясь, вслушиваясь в неясное бормотанье реки, несущейся и несущейся через поля.
— Фред Фергюсон пришел туда еще затемно, — сказал Чарли, и по тону его было понятно, что он уже припоминает Прошлое. — Толпа народу. Чиновники из шоссейного управления и все такое. Как налегли! Фред, так тот сразу подскочил — и за бревно. А я за другой конец. Вместе подняли и потащили с дороги прочь. А потом отступили на обочину… Чтоб не мешать машинам.
СТРАННИК В ПУСТЫНЕ ЗВЕЗД
(Послесловие)
Рэй Дуглас Брэдбери родился 22 августа 1820 года в Уокегене, штат Иллинойс. Отец его вел свою родословную от английских первопоселенцев Америки, предки матери происходили из Швеции. В детстве мальчик увлекался, как и все его ровесники, приключениями в стране Оз, Тарзаном, читал Жюля Верна и Эдгара По. Образ благородного и сильного духом капитана Немо на всю жизнь запал в его сердце. Первый в мире журнал научной фантастики «Эмейзинг сториз», основанный в 1926 году американским инженером-популяризатором Хьюго Гернсбеком, он начал читать в восьмилетнем возрасте.
Судьба Рэя решилась в Лос-Анджелесе в!937 году, когда ему было 17 лет. Один из знакомых, зная любовь юноши к научной фантастике, пригласил его на очередную встречу местного научно-фантастического клуба, объединяющего любителей и творцов фантастики и издающего свой Журнал «Воображение!».
В январе 1938 года в четвертом выпуске этого журнала был опубликован первый и сразу вполне зрелый рассказ Брэдбери «Дилемма Холлербохена», в котором наметились, в сущности, все главнейшие темы его творчества: и могущество человеческого разума, и победа над временем, и проблема смерти, и необходимость морального выбора.
В последующие месяцы в различных любительских журналах было напечатано много произведений юного автора — фантастических и реалистических, насыщенных юмором и эксцентрикой. Летом 1939 года Брэдбери приступил даже к изданию собственного журнала «Футурия Фантазия», который читали друзья и знакомые, и среди них такие метры и ценители научной фантастики, как Р.Хейнлейн, Э.Гамильтон, К.Каттнер, А.Банс и другие.
Вторая мировая война завершила формирование мировоззрения молодого писателя. Если в первом выпуске своей «Футурии Фан-тази» Рэй Брэдбери объявил себя сторонником движения «Технократия Инкорпорейтед», возникшего в годы депрессии под руководством Говарда Скотта и призывавшего передать власть в руки ученых, то успехи военной техники, появление американской атомной бомбы и немецких ракет привели его к переоценке роли науки. Брэдбери окончательно понял, что в преступных руках наука способна уничтожить мир, а технократия сама не чужда замашек диктаторства и тирании.
Успех пришел к писателю в 1943–1944 годах. Американскому читателю особенно пришлись по душе рассказы, в центре которых ребенок, его «детское» отношение к миру. Однако знаменитым Рэй Брэдбери стал только после выхода в свет научно-фантастических книг — «Марсианские хроники» (1950), «Иллюстрированный человек» (1951), «450° по Фаренгейту» (1953).
На преимущественно последних произведениях Рэя Брэдбери, предлагаемых теперь вниманию читателей, имеет смысл остановиться подробнее, чтобы рассмотреть главные темы и сюжеты, в разных ракурсах волнующие писателя всю его творческую жизнь. Условный научно-фантастический мир позволяет раскрывать эти фундаментальные темы и проблемы остро и зримо, почти как в мифе и притче, и, когда в сконцентрированной научно-фантастической системе координат к разгадке тайн бытия приступает самобытный мыслитель и честный человек, его ответы поднимаются до убеждающего обобщения и назидания.
Например, как поведет себя современный человек, вернувшийся в утерянный рай, где любые заветные желания исполняются и иллюзия вечного блаженства достигается не наркотиками, не гипнозом, а вполне реальной техникой «материализации мечты»?
Рэй Брэдбери осознал всю глубину этого вопроса и в фантастической притче «Марсианский затерянный Город» ответил на него так, как умеет только он, — связав в один узел целую россыпь «вечных проблем», эмоционально и психологически убедительно, наконец просто увлекательно. Само название притчи полемично перекликается с названием известной поэмы Милтона «Потерянный рай».
Где-то на Марсе он посадил в «ковчег» девятерых людей, каждый из которых олицетворяет определенный человеческий тип, и отправил это «микрочеловечество» в хищный город, где воплощаются мечты. Он промоделировал ситуацию возвращения в «рай» лучше и нагляднее, чем многие буржуазные философы и социологи, написавшие сотни ученых книг с жуткими пророчествами о бессилии человека перед соблазнами мира изобилия и о неизбежном вырождении людей в обществе массового потребления.
Вопрос об искусственном рае встал перед человечеством на повестку дня в связи с
