– Он прав. Дэн правильно смотрит на жизнь, хотя я не всегда соглашаюсь с ним.

– Я знаю, но почему?

– Иногда я думаю, что он слишком серьезно ко всему относится.

– Как тогда, когда он взял меня смотреть «Конец пути»?

– Ну да! По-моему, ты слишком мал для этого фильма.

Но он не был слишком мал. Последнее время он много думал об ужасной жестокости войны – бессмысленной жестокости – и решил, что не только сам не будет никогда воевать, но сделает все возможное, чтобы удержать людей от убийства друг друга.

– Разве тебе не понравился «Багдадский вор» с Дугласом Фербенксом?

– Он мне тоже понравился. Но их нельзя сравнивать.

Бен взглянул на него и улыбнулся:

– Какой ты хороший малыш! Я рад, что ты мой, хотя ты похож на своего деда. Нет, по крайней мере, за тебя я могу не волноваться. Ни капельки.

«За тебя». Значит, у него есть другие волнения, хотя он и отрицает это.

Внезапно Бен снова нахмурился, словно вспомнил что-то неприятное.

Они ехали молча. Некоторое время Хенк держал свои мысли при себе, но потом все-таки сказал:

– Когда я лежал в той комнате, они думали, что я сплю. Они говорили, что ты волнуешься или боишься чего-то.

Бен вздрогнул:

– Кто говорил?

– Какие-то люди. Они разговаривали с Тони. Они говорили что-то о суде, куда тебя вызывают, и что ты испугаешься. Я ужасно рассердился, когда услышал это.

Бен задумался. Потом он спросил, запомнил ли Хенк что-нибудь еще.

Мальчик покачал головой:

– Нет, но они не имели права так говорить о тебе.

– Люди иногда болтают не думая. Ты не видел их?

– Я был за занавеской.

– Понятно. А потом, ты ведь их все равно не знаешь.

Бен прикусил губу и снова нахмурился, на лбу появились глубокие морщины. Через некоторое время он выпрямился и посмотрел на Хенка:

– Послушай. Я всегда доверял тебе. И ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать. Я хочу, чтобы ты обещал мне не говорить никому, совсем никому о том, что ты слышал сегодня.

– Об этих людях?

– О них и о моем разговоре с Доналом. Это никого не касается. Я могу тебе доверять, да?

Хенк почувствовал себя взрослым и гордым.

– Конечно, Бен.

– Отлично! И хватит об этом. Ты получил список книг на лето?

– Угу, он очень длинный.

– Вот что значит частная школа! Я рад, что настоял на ней. После этой школы и с твоими способностями ты сумеешь поступить в любой университет в Новой Англии. Все еще хочет стать доктором?

– Или заниматься физикой, может быть, разработкой электрических приборов.

– Молодец! По стопам своего деда! Но мы почти приехали.

Они были в районе богатых поместий. Широкая заасфальтированная дорога вилась между каменными стенами. Длинные подъездные аллеи, посыпанные гравием, вели к прекрасным домам, стоящим либо на небольших холмах, либо на лужайках. На солнце паслись лошади и коровы.

Бен присвистнул:

– Хорошо, а?

Асфальтированная дорога пересекала шоссе. В отдалении на отличном газоне среди великолепных клумб стоял длинный невысокий дом с верандами и полосатыми тентами. Небольшой указатель на краю лужайки гласил: «Рейнбоу-Инн». Больше ничто не указывало, что это не частное загородное владение.

На этот раз они вышли из машины и вошли в здание.

– Холодный кока-кола успокоит твой живот, – сказал Бен.

– С моим животом все в порядке.

В большом холле было темновато после яркого солнца, и несколько мгновений глаза привыкали к полумраку. Потом стали видны паркет, зеркала, лестница орехового дерева, ведущая в казино на втором этаже, столовые залы по обе стороны от холла с широко распахнутыми двойными дверями, где были видны букеты цветов на столах, картины и стулья с бархатными спинками.