окне стояли пышные зеленые растения, ряды книг на полках. За это короткое время она уже начала собирать библиотеку.

– У меня было странное чувство, когда я сейчас наливала кофе, – сказала она, внося поднос. – Я вспоминала, что, когда мы встретились во второй раз, ты пришел ко мне домой и тоже пил кофе. Ты оглядывался, как сейчас, и что-то сказал о фотографии Марио. Знаешь, у меня не осталось даже фотографии. Только здесь. – И она коснулась лба.

Что мог он сказать? Погибли миллионы молодых людей. О том, что произошло, напишут тома, но в них не сможет раскрыться вся правда.

– У меня нет слов утешения, – сказал Поль.

– Иногда я пытаюсь убедить себя, что это к лучшему, что мой сын не остался жить. Они что-то сделали с ним в том первом лагере. Он так и не пришел в себя после этого.

На улице внизу загудела пожарная машина, затопали по лестнице дети, возвращая их от воспоминаний к действительности.

– Но, несмотря ни на что, ты не постарела.

Но изменения были – Полю показалось, что в ее лице появилось что-то новое, оно стало мягче, не такое уверенное. Страдание, понял он. Оно очищает.

– Как твои дела, Поль?

– Так же.

– А твоя жена?

– То же.

И внезапно он выпалил:

– Я не могу покончить с этим, видишь ли. Я ей нужен. Она по-своему любит меня.

– Да, мы можем любить людей, которые не подходят нам, а мы им.

Ему надо было высказаться, сказать то, что никогда никому не говорил:

– Она слабая… у нее столько болезней… мигрень, нервы.

– Она ничего не может поделать. Поверь мне, такие люди совсем не получают удовольствия от своего состояния.

– Говоришь как доктор.

– Я и есть доктор. Нет, ты не можешь убить ее. Ты достаточно принес ей вреда, женившись без любви.

– Я слишком хорошо это понимаю.

– В этом мире и так достаточно боли…

– Да, Илзе…

– О, Поль, я вспоминала тебя много раз! Мне так много хочется у тебя спросить. Та, другая женщина, Анна? Ничего, что я спрашиваю?

– Ничего. Но рассказать тебе нечего. Ничего не изменилось.

– Жаль.

Реплика озадачила его, и он не ответил на нее.

– Мы будем встречаться?

– Конечно!

– Когда ты сможешь. Я понимаю, что есть затруднения.

– Совсем нет. Сколько захотим. Так я позвоню тебе через день или два.

Через несколько недель наступил солнечный прохладный июнь. Шарманщик играл неаполитанскую песню, люди покупали герани в горшках, и продавцы мороженого звенели своими колокольчиками. Заворачивая за угол перед храмом, Поль подумал, что, как бы то ни было, это веселый день для свадьбы.

Тем не менее он слегка волновался.

– Ты уверена, что хочешь пойти? – спрашивал он Илзе в третий раз.

– Конечно.

Он посмотрел на нее с одобрением. Она была хороша в жемчужно-сером шелковом костюме и шляпе с желтыми цветами. Ее волосы были, как всегда, зачесаны назад, открывая лоб, который начал приобретать прежнюю ясность. А ее темные глаза, слегка раскосые, немного восточные, были радостны.

Он порекомендовал ей покупать одежду у Ли.

– Но мне ничего не нужно, – возражала Илзе. – Я ношу белый халат пять с половиной дней в неделю.

Она была поражена, очутившись в магазине Ли:

– Это место не для меня. Эти вещи стоят слишком дорого.

Поль успокоил ее: