краски природы. Тернер с его туманными закатами или Эль Греко с его грозовыми облаками. А я всего лишь банкир, подумал он и посмеялся над собой.

Неожиданно к нему вернулось хорошее настроение, несомненно из-за того, что он решил куда пойти в этот внезапно освободившийся вечер. Обычно он знал, что делать в свободное время, если только Ли не была занята, что случалось не часто. Они ужинали вместе. Вкусно и обильно, потому что Ли, в отличие от Мариан, любила хорошо поесть. Спустя немного времени они поднимались в ее комнату, отключали телефон и запирали дверь.

Комната была будуаром. У него возникла бы клаустрофобия, доведись ему проводить в ней каждую ночь, но для нескольких часов, которые он бывал в ней, она подходила отлично. В свете лампы на фоне кремоватых стен мебель сверкала, как драгоценность. В комнате стояли два комода из розового дерева с маркетри[6] и мраморными покрытиями времен Людовика XVI, легкое кресло, обитое в тон грязно-голубому ковру, с подушками, обитыми старинными кружевами. Между окнами висела балетная сцена Дега, которую когда-то Поль уговорил Бена купить на день рождения Ли. Кровать была с балдахином и занавесками – это была «комната в комнате», с потолком и стенами из плотного шелка. Там они пребывали часов до одиннадцати, потом он вставал, одевался и ехал домой. Все шло удачно для них обоих, думал сейчас Поль. Ли никогда не жаловалась на одиночество после того короткого разговора на пароходе.

О Билле Шермане больше не упоминалось, только в связи с его дочерьми, которые повзрослели и приходили за покупками к Ли со своим отцом.

– Действительно, милые девушки, – повторяла Ли. – Не избалованные, хотя он так щедр по отношению к ним.

Поль полюбопытствовал:

– Больше не присылает тебе розы?

– Когда я в следующий раз поплыву, то уверена, они будут. Он процветает и может себе это позволить.

Поль понимал, что она недоговаривает умышленно, как бы говоря этим Полю, что другой мужчина находит ее желанной, но что он на первом месте. Привилегия женщины, понимал он, и больше не спрашивал.

Его впустила горничная, и он привычно поднялся в библиотеку, где Ли любила почитать перед обедом. Но в этот вечер, к удивлению Поля, рядом с матерью сидел Хенк. Увидев Поля, он встал – быстрое движение, прямая осанка и протянутая для приветствия рука сразу напомнили Полю время, когда он учил маленького мальчика хорошим манерам.

Хенк крепко пожал ему руку.

– Рад видеть вас. Мама не говорила, что вы придете.

– Я решила позволить Полю удивить тебя.

– Где кузина Мариан?

– У нее работа, благотворительная распродажа, а твоя мама очень любезно пригласила меня пообедать, чтобы скрасить мое одиночество. А ты почему не в Филадельфии?

Хенк коротко сообщил, что приехал накануне к своему дантисту.

– У него образовалась первая в жизни дырочка в зубе, и это приводит его в бешенство. Он хочет быть примером физического совершенства, – нежно заметила Ли.

– Я бы сказал, что он близок к этому, – ответил Поль.

– По крайней мере, я хочу, чтобы ты пообедал с нами, а не убегал… – пожаловалась Ли.

– В следующий раз, мама. Я обещал встретиться с парнем около Пеннстейшн, мы хотим поехать в Филли вместе.

– Хорошо, дорогой, иди. Позвони мне на неделе. Не забудь.

– Я никогда не забываю.

– Я знаю. Ты в этом отношении молодец… Он действительно молодец, – сказала Ли, когда Хенк ушел. – Мне повезло.

Бутылка шерри и бокалы стояли на подносе рядом с ее стулом. Она встала и налила вино.

– Счастливый сегодня вечер. Нечаянная радость – самая лучшая.

Поль улыбнулся:

– Твое здоровье.

– Ты помнишь, что Дэну исполнится шестьдесят девять в ноябре. Я подумала, что хорошо бы устроить вечер, настоящий вечер в моем доме. Мы все нарядимся, будет музыка, мы устроим праздник.

– Ты думаешь, что он получит от этого удовольствие?

– А почему нет? По крайней мере, он любит вкусную еду и вино.

– Но множество народу и необходимость наряжаться? Ты знаешь Дэна.

– У него никогда не было настоящего праздника. Я думаю, что настало время отпраздновать один за шестьдесят девять лет.

– Почему не сделать это в семьдесят, на следующий год? Юбилей.

– Потому, что он может и не дожить до этого.

– Да, его сердце в плохом состоянии последние пятнадцать лет.

– Вот поэтому я так хочу сделать это сейчас. Будет конец месяца, незадолго до Дня Благодарения. Я