— По-твоему, сколько это будет?

Кантор, чувствуя себя в присутствии хозяина в полной безопасности, в этот момент отвлекся и, приблизив нос к веточке, на которой набухла почка, вдыхал нежный, чуть терпкий аромат весны. Этот тонкий запах разбудил в Канторе приятные воспоминания о своей подруге, с которой он так давно не встречался из-за целого ряда обстоятельств. Вопрос хозяина отвлек пса от столь приятных мыслей. Он, разумеется, не понял, чего именно от него хочет хозяин, но на всякий случай все же согласно тявкнул.

— Неправильно! — громко заметил Чупати.

Кантор не понял, к кому относились эти слова: то ли к нему, то ли хозяин сказал их самому себе.

— Если в день пить по десять стаканов, то и тогда за неделю долг уменьшится только на семьдесят стаканов. Значит, останется еще двадцать один стакан.

В течение нескольких секунд умный пес с подозрением смотрел на хозяина, а затем, забежав несколько вперед, сел прямо у него на дороге, уставившись ему в лицо своими большими круглыми глазами.

— Сосчитал! — воскликнул наконец Чупати. Морщины на его лбу разгладились, лицо прояснилось. — На каждый день, Тютю, перепадает вот сколько! — И, разжав кулак правой руки, хозяин показал овчарке пять пальцев, потом еще раз пять, а затем три.

Кантор умел считать до десяти, но по пятеркам. И когда хозяин говорил ему: «Принеси мне десять таких-то вещей!» — Кантор из большого количества одинаковых вещей приносил Чупати сначала пять и клал у его ног, затем отбирал еще пять вещей, которые, однако, складывал в другую кучку. Пес понимал, что две кучки по пять означают десять.

Чупати не считал себя толковым педагогом, да и в математике был не очепь силен, а потому считал, что Кантору вполне достаточно считать до десяти.

Для самого же Кантора любое число, означающее больше двух пятков, представлялось чрезвычайно большим. Вот и сейчас две ладони хозяина с растопыренными пальцами были восприняты овчаркой как десяток, а три дополнительно показанных пальца уже сбили пса со счета, оставив в голове его впечатление о каком-то неизвестно большом числе.

Результаты подсчета обескуражили и самого старшину: выпивать в течение недели по тринадцать стаканов вина он, разумеется, не сможет. В конце концов, он нормальный человек, а не какой-нибудь алкоголик. И Чупати даже пожалел, что через неделю его патрулированию придет конец.

«Еще бы недельку прибавить», — мелькнула у него мысль, когда он открывал дверь в корчму.

— Товарищ старшина! За мной на сегодняшний день девяносто один стакан! — вместо приветствия сказал ему корчмарь.

— Знаю, — ответил Чупати. — Сейчас дайте мне три стакана.

В этот момент в корчму вошел один из завсегдатаев — парикмахер.

— Ну как, поспорим еще? — бросил ему не без насмешки старшина.

— Я больше уже ни с кем не спорю, — запротестовал щуплый парикмахер. — А вот собаку куплю себе обязательно.

— Эта собака не продается, — нахмурился Чупати, который не допускал никаких шуток по адресу Кантора. Он быстро выпил два стакана и отпил уже глоток из третьего, как вдруг услышал предупреждение парикмахера:

— Посмотри-ка, старшина, вон под окном какой-то полицейский стоит!

Старшина повернулся к окну и остолбенел.

— Ого! — вырвалось у него.

За окном, метрах в десяти от корчмы, стоял майор Бокор и сквозь стекло смотрел на старшину.

Чупати осторожно осмотрелся, оценивая сложившееся положение. Выйти через дверь он уже не мог, отрицать факт посещения корчмы глупо.

— Хозяин, — почти простонал старшина, — в твоей мышеловке есть запасной выход?

Корчмарь непонимающим взглядом смотрел на него.

— Выведи меня отсюда! Если мой шеф сейчас меня здесь застукает, быть скандалу, и тебе попадет.

— А, ты хочешь смотаться? Тогда иди за мной! — С этими словами корчмарь распахнул дверь, которая вела к нему за стойку.

— Тютю, за мной! Если шеф нас тут застукает, он нас живьем съест. Меня вы здесь не видели! — бросил Чупати завсегдатаям корчмы.

Кантор хотя и не понял причины столь стремительного бегства, но быстро последовал за хозяином. Корчмарь завел их в какую-то полутемную кладовку, где старшина споткнулся о ящики из-под пива.

Через секунду дверь кладовки захлопнулась, и они остались одни.

— Ну и попали же мы с тобой в переплет, Тютю! — прошептал псу Чупати, потирая лоб.

Кантор по запаху почувствовал, что хозяин чего-то боится, и начал обнюхивать помещение. Пес понимал, что в данной обстановке они не могут выйти через дверь, в которую вошли. Следовательно, нужно искать другой выход. Скоро Кантор обнаружил дверь и, нажав ручку, попытался открыть ее, но дверь не поддавалась.

— Подожди, — тихо проговорил Чупати и, подойдя к окну, выглянул в него. Дверь выходила во двор, заваленный бочками. В подворотне стояла повозка на шинном ходу. Из угла двора доносились шум машин и стук лопат.

— Ну, давай… попытаемся. — Чупати повернул ключ, который неприятно заскрежетал. Со скрипом открылась дверь. Чупати, прячась за бочки, пошел к воротам, Кантор — за ним.

Подойдя к воротам, старшина, скрываясь за изваянием каменного льва, осторожно выглянул на площадь. О ужас! Перед корчмой медленно прохаживался майор Бокор.

— Вот это да! — воскликнул Чупати. Он понял, что незамеченными им из ворот не выйти.

Чупати вернулся во двор, прошел мимо бочек, направляясь в дальний угол. Неожиданно в нос ударил приятный запах. Оглянувшись, старшина увидел открытую дверь кондитерской.

— Черт возьми! — удивился Чупати, увидев ученика кондитера, который нес через двор мешок с чем-то. — Дружище! — обратился к нему он. — А нет ли тут выхода на другую улицу?

— Нет.

«Плохи наши дела, — подумал старшина. — Выходит, встречи с шефом не избежать». В конце двора возвышался трехметровый забор.

— А что, если перемахнуть? — неуверенно спросил он у пса. — Высоко очень, да? Но здесь нам нельзя долго оставаться: майор в любую минуту может заглянуть и сюда. Так как же выйти?

Вдруг со стороны ворот раздался резкий свист, и в тот же миг показался маленький фургончик на трех колесах, управляемый пареньком.

Старшина в раздумье почесал подбородок и негромко крикнул:

— Эй, парень!

Парень резко затормозил, отчего дверка фургончика распахнулась и чуть не задела старшину.

— Извините, — произнес паренек.

Кантор с нескрываемым любопытством посмотрел на странную повозку, из которой так вкусно пахло, и радостно завертел хвостом, поняв намерение хозяина.

— Товарищ инспектор, я ведь…

— Хорошо, хорошо, не бойся, — перебил паренька старшина, окидывая взглядом фургончик, влезут ли они в него с Кантором. Наклонившись к пареньку, Чупати доверительным тоном зашептал:

— В расследовании никогда не приходилось принимать участие?

Глаза у паренька загорелись, он покачал головой.

— А хочешь? — Чупати огляделся и, приложив палец к губам, шикнул: — Тш-ш…

Загадочность, с которой Чупати обратился к парню, сыграла свою роль — тот тоже огляделся и тихо выдохнул:

— Конечно хочу!

— Тогда посади меня и собаку в фургон и отвези на противоположную сторону площади. Знаешь парикмахерскую Канцлера? Завезешь во двор и три раза стукнешь по кузову: мол, никого нет, можно выходить.