откровениями.
— Не случилось ли какой беды, спрашиваешь? Вопрос — с кем?
— Разумеется, со щенком!
— С ним ничего не случилось.
— Ты чего-то не договариваешь… — Капитан забеспокоился. До сих пор он редко вспоминал о щенке, полагая, что тот находится в надежных руках. Видел он его редко и теперь вдруг почувствовал угрызения совести.
Старшина нарочно молчал, с безразличным видом расставляя на доске шахматные фигуры.
— Ну, рассказывай же! — не отступал капитан.
— Тебя не поймешь: то рассказывай, то не рассказывай…
— Ну хорошо, не сердись!
— Ладно, я играю белыми, да?
— Играй белыми… Ну, так что случилось со щенком?
— Он убежал.
— Как так убежал? Уж не подарил ли ты его кому-нибудь?
— Я же говорю, что он убежал. Я не раз просил тебя забрать его, потому что собаке нужен хозяин. Если бы ты знал, как он страдал!.. Когда я был ребенком, у нас в доме держали собаку. Когда же она состарилась, отец выгнал ее из дому. Несколько дней я не видел пса. Однажды, когда я возвращался из школы, ко мне подбежали соседские мальчишки и рассказали, что под мостом, у ручья, лежит собака, очень похожая на нашу. Я побежал к мосту и начал звать: «Бунди! Бунди!» Смотрю: и правда, обессиленный пес лежит на песке. Услышав мой крик, пес поднял голову и посмотрел на меня такими глазами, что у меня сжалось сердце. И в тот же миг пес бросился в поток. Его накрыла волна, только я его и видел. С тоски и печали пес кончил самоубийством. Тончи еще слишком молод, чтобы разочароваться в жизни, но ни одна собака не может долго жить без хозяина. Она обязательно начнет искать себе другого хозяина.
— И он нашел?
— Нашел.
— И хорошего?
— Думаю, хорошего.
— Ты его видел?
— Видел.
— Кто он такой?
— Одна девочка. Напротив находится детская площадка. Сначала Тончи с любопытством наблюдал за детишками, а затем и убежал с территории. Часовой его не задержал. Однажды я видел, как Тончи провожал до дома одну девочку. В боксе появлялся только в часы кормления. Однако через несколько дней он не пришел и есть. По-моему, он больше вообще к нам не вернется: наверное, его приютили в семье той девочки. Ну, я пошел. — И старшина сделал первый ход.
— А может, так оно и лучше, — заметил Шатори и вздохнул.
— Конечно, лучше! — с уверенностью проговорил старшина. — Без хозяина ни одна собака жить не может.
Размышления старшины были прерваны зуммером радиотелефона. Через пять минут опергруппа капитана Шатори собралась во дворе управления.
— На этот раз нам придется побывать в знакомых местах, — заметил капитан, садясь в машину.
— Значит, встретимся со старыми знакомыми?
— Возможно.
Машина тронулась в путь. За два с половиной часа проехали двести километров.
Неподалеку от гор Мечек дорогу пересекало железнодорожное полотно. Заслонки шлагбаума, похожие на стволы зенитных орудий, смотрели в небо. Подъехали к полицейскому посту.
— Остановите машину, — сказал Шатори шоферу.
Кантор, сидевший рядом с хозяином на заднем сиденье, навострил уши. Возбуждение людей всегда моментально передавалось и ему.
— Спустимся к домику стрелочника, — распорядился капитан.
У домика стрелочника виднелись человеческие фигуры.
— Вот черт! — выругался старшина. — Опять нас опередили: затопчут все следы.
Капитан Шатори подошел к одному из полицейских и спросил:
— Кто здесь у вас старший?
Полицейский с нашивками старшего сержанта смерил Шатори, который был в гражданской одежде, «подозрительным взглядом и ничего не ответил.
— Геза? Это ты?! — раздался вдруг из темноты чей-то голос.
Шатори прищурился, вспоминая, кто бы это мог быть.
— Ты что, не узнаешь меня? — К Шатори направлялся какой-то старший лейтенант.
— Янчо Кало! — обрадованно воскликнул Шатори.
Когда-то Кало был подчиненным Шатори, а теперь служил в областной полиции.
— Что здесь у вас случилось? — спросил его Шатори.
— Пропал грузовой состав.
— Состав? Так весь состав и пропал?!
— Да. Пропал, как в воду канул.
— Такого я еще не слышал, — проговорил Шатори.
Вести следствие об исчезновении железнодорожного состава было поручено майору Бокору. Он в настоящее время находился на станции, где советовался с железнодорожными экспертами.
— Майор проверяет, не пошел ли эшелон где-нибудь под откос.
— А где стрелочник?
— Я знавал его, — перебил Кало Чупати. — Когда я служил в областном управлении полиции, то не раз ходил ловить с ним форель.
— Не болтай чепуху! — оборвал старшину Шатори.
Однако старшину не так-то легко было остановить, и он продолжал:
— Если идти по направлению к горе Кечег, то можно поймать что-нибудь и покрупнее…
Разглагольствования старшины прервал Кантор, который вдруг громко залаял.
— Ну, что там у тебя? — спросил Чупати овчарку. — Ничего и никого? А я что говорил, товарищ начальник? Полнолуние будет…
— Да замолчи ты наконец! — рассердился Шатори.
В этот момент со стороны железнодорожного полотна послышался звук приближающейся дрезины. Капитан Шатори подошел к рельсам.
Железнодорожная ветка пролегала по дну неширокой долины и была построена в конце прошлого столетия. Горы почти вплотную подходили к железнодорожному полотну, которое местами даже шло по склону высокой горы.
Шатори залюбовался горами. В горах он родился и вырос.
Из-за поворота показалась дрезина, выхватив фарами кусок полотна из темноты.
Шатори отпрянул от рельсов и ударился ногой о камень.
— Черт возьми! — выругался он вслух.
Дрезина затормозила. С нее сошли майор Бокор и офицер-железнодорожник невысокого роста.
— Здравия желаю, — официально ответил Бокор на приветствие капитана.
Офицер-железнодорожник отрекомендовался тоже по-военному, поднеся руку к козырьку форменной фуражки.
— Железнодорожный офицер первого ранга Аладар Чити.
Шатори ничего не оставалось как самому принять стойку «смирно» и отрекомендоваться:
— Геза Шатори, капитан полиции.
— Что-нибудь нашли? — поинтересовался капитан.
— Абсолютно ничего, — опередив майора, ответил офицер-железнодорожник.
