— Руками не берите, только пинцетом, — поучающим тоном сказал старшина.

Шатори бросил на Чупати насмешливый взгляд, однако руку свою на полпути остановил. Затем вынул из кармана чистый носовой платок и, взяв им календарик, учтиво спросил:

— Так хорошо будет?

— Хорошо, — серьезно ответил Чупати.

Капитан полистал календарик, затем раскрыл его там, где были записаны какие-то телефоны, и отдал его обратно Кути.

— Пусть твои отпечатки пальцев обведут в лаборатории красным карандашом! — попросил лейтенанта Чупати.

— Хорошо, хорошо! — Молодой следователь даже покраснел.

Шатори громко рассмеялся:

— В следующий раз, Кути, носи резиновые перчатки, а то как бы Кантор и его заслуженный хозяин не сочли отпечатки твоих пальцев за отпечатки пальцев преступника!

Все двинулись снова в путь. По дороге Калди рассказал, что ему удалось узнать в шахтоуправлении и в поселке о личности бухгалтера. Недавний развод, проживание на частной квартире, частые отъезды в конце недели и шестизначный будапештский номер, обнаруженный в календаре, — все это делало убитого бухгалтера загадочной фигурой.

— Можно зажечь фонарик? — тихо спросил Чупати.

— А почему бы нельзя? Можно. Уж не боишься ли ты бандита? — усмехнулся капитан.

— Бандита? — буркнул Чупати. — Какого бандита?

— А который зарезал бухгалтера. Если бы у бандита был пистолет, то он и нас бы сейчас малость побеспокоил. Это уж точно!

— Если бы да кабы… — проворчал Чупати, светя фонариком себе под ноги.

Ночью многие обитатели леса выходят на охоту. Откуда-то с горы донесся трубный глас оленя. Справа глухо ухал филин.

Во время ночной прогулки по лесу, если это можно было назвать прогулкой, чего только не приходит человеку на ум.

Некоторое время шли молча, натыкаясь друг на друга, на деревья и кустарники. Тропинка пошла под уклон. Кантор, хоть и бежал на четырех ногах, но и он нет-нет да и садился на задние лапы.

Обогнав овчарку, старшина пошел первым. Поскользнувшись, он плюхнулся на колючий куст и выругался:

— Знаешь, начальник! Пора бы распорядиться, чтоб нам на брюки, на самую задницу, нашили куски кожи.

— А на голову — футляр?

— У наездников же нашита кожа на заду, а ведь они только в седле сидят! Мы же вот уж сколько времени катимся на пятой точке с горы…

Вдруг Кантор остановился. Все вышли на опушку леса. Над головой виднелся небольшой лоскут ночного неба, а вокруг — темные силуэты гор. На востоке небо едва заметно посветлело.

— Не жалуйся! Все самое лучшее у нас впереди! — успокоил капитан старшину.

— Хорошо бы, — ответил старшина. — А сейчас хоть бы пивком горло промочить, но увы… фляги пусты… Обещай, начальник…

— Чего тебе пообещать?

— Ты же сам сказал, что Кантор опять приведет нас в корчму, об заклад бился… Или уже позабыл? …

— У тебя все мысли только вокруг корчмы и крутятся!

Конец этой словесной перепалке положил Кантор. Он вывел их на полевую дорогу, которая спускалась в долину. Через час пути дорога оборвалась над пропастью.

Над горами поднялась луна. Теперь можно было хоть что-то рассмотреть.

Капитан Шатори заглянул в пропасть, которая оказалась ни чем иным, как шахтной выработкой. Капитан устало сел на землю и сказал:

— Перекур пять минут.

Чупати опустился на траву, показав Кантору место возле себя. Пес послушно разлегся у ног хозяина.

Капитан вынул из планшетки карту и попросил старшину посветить ему.

— Где мы находимся? — поинтересовался Чупати.

— Судя по обрыву, это, наверное, бокситовая разработка. Здесь в основном все разработки бокситовые.

— И тот тип тоже об этом знает?

— Какой тип? — удивленно спросил Шатори.

— А которого мы ищем…

Вместо ответа капитан глубоко вздохнул и поднялся с земли.

— Я это не ради шутки спрашиваю. Если человек ночью пускается в путь по такой дороге, значит, он хорошо ее знает! — И, не дожидаясь, что скажет Шатори, старшина обратился к Кантору: — Хорошо, дружище! Ведя нас дальше!

— Пошли, — тихо проговорил капитан.

Кантор взял след и по обрывистому склону повел группу вниз. Миновали вход в старую шахту, затем скалу, похожую на человека, и вновь вышли на дорогу.

Пробежав метров сто по дороге, пес вдруг замер и тихо заворчал, предупреждая об опасности.

Чупати, сколько ни напрягал зрение, ничего, кроме огромных темных скал, не видел.

— Возьми овчарку на длинный поводок, — посоветовал старшине Шатори.

Подобные советы старшина воспринимал как личное оскорбление: ему ли давать советы, на каком поводке вести Кантора! Давать советы легко, а вот если овчарка будет ходить только на поводке, то при встрече с опасностью можно оказаться в таком переплете, что и живым не уйдешь…

Кантор и так все время тряс головой, показывая свое недовольство поводком. По поведению овчарки старшина чувствовал, что поводок лишь связывает ее.

— Ну раз ты не хочешь, так и быть, — прошептал Чупати и, наклонившись к собаке, отстегнул от ошейника поводок.

Как только старшина выпустил из рук ошейник, пес сломя голову помчался в темноту. Чупати бросился вслед за ним. Его примеру последовал и капитан. Все поведение Кантора красноречиво свидетельствовало о том, что началась охота за преступником.

Кантор пробежал всего метров триста, но Чупати уже потерял его из виду. Через несколько секунд из темноты донесся отчетливый человеческий крик, — значит, Кантор нагнал преступника.

Когда Чупати и Шатори добежали до Кантора, то увидели, что пес уже управился с бандитом. Преступник лежал, уткнувшись лицом в землю, а Кантор стоял перед ними лапами у него на спине, кусал бандита при малейшем движении и громким лаем подзывал хозяина.

При свете луны тень от Кантора, падающая на скалу, значительно увеличивала его в размерах и делала похожим на грозный памятник.

— Не шевелиться! — крикнул капитан Шатори, подбегая к Кантору и его добыче. Шатори хорошо знал, что Кантор разрешает распоряжаться добычей только старшине Чупати, который стал для пса своеобразным богом-повелителем.

— Надень на него наручники! — приказал Шатори старшине.

Тем временем к ним подбежали и остальные полицейские. Пока они занимались задержанным, Шатори, освещая землю фонариком, пошел по свежим, хорошо отпечатавшимся следам задержанного. Они шли по склону вверх до самого основания отвесного обрыва. Рядом с человеческим следом уже обозначились лапы вездесущего Кантора.

Капитан сантиметром измерил подошву обуви задержанного.