Наир ошеломленно смотрела в спину уходящему дракону.
— У твоих волос интересный оттенок, — услышала она, прежде, чем он скрылся за занавесом.
Наир стояла, не зная, как следует расценить его поведение и слова: она уже не нравится ему? Или он просто не торопится, зная, что она никуда не денется? И что следует делать ей?
По крайней мере, на последний вопрос ответ был — для раба нет иной воли, кроме воли господина. Если воля не высказана, следует ждать.
Наир подняла бокал, собираясь залпом осушить его, и вдруг вспомнила — и с трепетом провела по краю вздрагивающими пальцами: здесь металла касались губы дракона…
Есть больше не хотелось, хотя она едва отведала поданную рыбу, и не трогала остального. Опустившись на постель, коснулась волос трясущейся рукой… Что же все таки он имел в виду? Только, что ему понравился их цвет? Или он все же не доволен ее строгой прической?
Наир рассеяно распустила косы, пока Ифина убирала почти не тронутый ужин, а Адда готовила необходимое ко сну. Интересно, думала девушка, приди дракон сейчас, возьми ее со всей силой и яростью, на какую способен, а после пожри ее сердце, которое вырвет, пока она еще будет дышать — они так же невозмутимо будут убирать следы его буйства?..
Отказавшись от помощи, она сама сняла платье и поспешно зарылась в одеяло. Ложе было слишком большим для одного, и даже для двоих… А может она просто не привыкла к подобным излишествам… Сжавшись под расшитым покрывалом, Наир поняла, что ждет его: со страхом и непонятным нетерпением. А когда на рассвете она все же уснула, то испытала облегчение, смешанное с разочарованием…
И снова по пробуждении она обнаружила его рядом, — дракон лежал в ногах огромного ложа и смотрел. Замороженная его тяжелым взглядом, Наир не сразу сообразила, что лежит перед ним нагой, и сбившееся покрывало совсем ее не прикрывает. Она сгребла одеяло, натянув его почти до подбородка, и только потом вспомнила, что он имеет полное право делать с ней все, что пожелает. Если ему нравится смотреть, — она обязана подчиниться, не только потому, что он дракон, но и потому, что он ее хозяин.
— Тебе не нужно стыдиться, — раздался густой холодный голос, в котором можно было уловить отдаленный рокот неведомой мощи.
И снова Наир была вынуждена задуматься над смыслом его слов. Что уже поздно, и он уже рассмотрел ее во всех подробностях? Что нет ничего глупее для рабыни, стыдиться перед господином? Или что ее тело он счел красивым? Или все сразу?
Неожиданно она разозлилась на столько, что даже перестала испытывать страх. Да что такого он может сделать ей? Изнасиловать? Убить? Она устала этого бояться!
Он смотрит на нее, как на замысловатую вещицу — еще одну в своей коллекции, и даже не спросил ее имени до сих пор!
Наир поднялась с ложа, не пытаясь больше прикрыться чем-либо, прошла к сундуку и набросила приготовленный Аддой халат, едва ли не демонстративно затянув шнурки на груди.
— У тебя был возлюбленный или жених?
— Что? — пораженная Наир развернулась, уставившись в это безмятежное лицо.
Подобный вопрос был одним из последних, которые можно было бы ожидать.
— Ты слишком горда для рабыни — ты стала ею совсем недавно, — пояснил дракон, и повторил, — У тебя был возлюбленный или жених?
Наир показалось, что в этот раз она уловила ход его мыслей, и с вызовом ответила:
— Я невинна! — девственность, не то, чего стоит стыдиться девушке.
Дракон встал и направился к двери.
— Я спросил не об этом.
Наир осталась недоумевать — ее ответ разозлил его? Разочаровал? Чего он вообще хотел? И за чем спрашивал?
С помощью Ифины, Стихоры и Адды, Наир шила себе платье. Материал был очень красивый и очень шел к ее глазам. Сначала женщины не хотели позволять ей самой заниматься работой — она избрана драконом! — а здесь это было вроде того, что бы быть избранной богом, — но девушка настояла, подозревая, что от безделья и вовсе сойдет с ума. Шитье позволяло хоть немного занять руки, если не голову.
Дракон появился как всегда внезапно, и женщины тут же встали: что бы повинуясь плавному едва заметному дозволяющему жесту, снова приступить к работе. Дракон же был более чем бесстрастным, и даже то, что их почтительность заставила его заметить их — выглядело едва ли не оскорбительным.
Наир невольно ощутила раздражение — она успела попробовать и то и другое: ни полное смирение, ни гордыня — не могли найти в ней сочувствия и понимания.
Одна за другой, женщины покидали комнату невзрачными тенями. Наир упорно сосредоточилась на стежках, с неистовой одержимостью следя, что бы они были равными… Нити все-таки спутались в крепкий узел, как она их не дергала, и — наконец просто порвались… Наир в отчаянии смотрела на испорченный рукав…
Дракон по-прежнему никак не реагировал, а девушка была способна думать только о том, что опять заплела волосы. Не разгневается ли он? Вообще, как можно было что-то понять по этому отчужденному от всего лицу?!
И хотя он тоже смотрел именно на ткань, Наир задыхалась под этим взглядом, руки неловко упали на колени. Она чувствовала, что сейчас закричит, если он ничего не сделает — все равно что…
Дракон не двигался, созерцая нечто, ей недоступное. Внезапно для себя, Наир резко дернула шпильки, и освобожденные волосы хлынули на спину, засияв в падающих из окна лучах.
Дракон перевел взгляд на нее, и ей оставалось только соскользнуть на колени, уже проклиная свой странный порыв. Изнемогая от страха и какого-то иного чувства, она подняла голову и увидела, что дракон хоть и стоит рядом — интересуется ею не больше, чем скамейкой, на которой она сидела. Это задело.
— Тебе нравится этот цвет? — неожиданно раздался голос дракона.
Неимоверным усилием воли Наир сдержала слезы.
— Да! — и все же ощутив, что в ее словах содержался чрезмерный вызов, закончила, — Мне нравится все, что изберете вы…
И снова Наир ждала, склонив перед ним голову… Но дракон не выказывал ни раздражения, ни нетерпения, ни гнева…
— Что ж… — почти неслышно промолвил он.
Тем же жестом, что и два дня назад — только два! — поднимая ее… Твердые подушечки пальцев касались ее так осторожно, а когти слегка щекотали кожу…
— Тебе не обязательно делать это каждый раз. Мне это не нужно.
Наир вспыхнула и разозлилась, как уже не первый раз за это время. Как получается у него говорить так, что не знаешь, чувствовать себя оскорбленной или польщенной?!
— И можешь продолжить работу, если тебе хочется.
