Всадник, ехавший следом, не мог нанести удара без того, чтобы не наехать на раненое животное. Сладковатый запах еловой хвои стал почти невыносимым. Некогда он нравился Коруму, теперь же его едва ли не тошнило.

Гоффанон уложил уже трех всадников и теперь занимался тем, что разрубал их на части. Когда-то эти рыцари были цветом мабденского воинства, теперь же вместо крови в их жилах тек древесный сок. Служа Фой Мьёр, они и стыдились своего особого положения и, одновременно, гордились им.

Сражаясь со всадниками, Корум пытался найти пути возможного отступления. Гейнор выбрал прекрасное место для атаки — стены теснины здесь были слишком круты для того, чтобы можно было забраться по ним наверх. Корум и Гоффанон могли держаться достаточно долго, выйти же из теснины они уже не могли. Рано или поздно Братья Елей, эти ожившие деревья, должны были одолеть их. Словно лес, шелестящий ветвями, раз за разом они набрасывались на одноглазого вадага с серебряной рукой и восьмифутового Сидхи с развевающейся черной бородой.

Гейнор хохотал, оставаясь на безопасном расстоянии от поля битвы. Он был занят своим излюбленным делом — он уничтожал героев, попирал правых, изгонял добродетельных, оправдывая свои деяния тем, что все эти качества никогда не принадлежали ему по-настоящему.

И потому Гейнор пытался заглушить любой голос, что напоминал ему о надежде, на которую он не мог отважиться, о чести, которую он боялся заслужить, о возможности его, Гейнора, спасения.

Корум устал. Пошатываясь, он отрубал зеленые руки и головы всадников, рассекал зеленые черепа коней. Липкий зеленый сок тек уже ручьями.

— Прощай, Гоффанон! — прокричал он своему товарищу. — Возрадовалось мое сердце, когда ты пришел к нам; но, боюсь, решение твое обернется для тебя смертью.

И вдруг Корум услышал- смех Гоффанона, что сливался с хохотом Гейнора Проклятого.

Теперь смеялся только Гоффанон.

Гейнор замолчал.

Корум пытался разглядеть Гейнора сквозь толпу зеленых всадников, но радужных доспехов нигде не было видно. Похоже, Гейнор Проклятый бежал с поля сражения.

Воины Елей отступали, в ужасе глядя в небо. Корум, улучив момент, тоже взглянул наверх и к собственному удивлению увидел там всадника. Всадник сидел верхом на лоснящемся вороном коне, накрытом алой попоной. Пряжки сбруи были сделаны из кости моржа, ремни поблескивали крупными жемчужинами.

Удушающий запах еловой хвои сменился свежим запахом моря. Корум тут же связал этот запах с улыбающимся всадником, что сидел на коне, держа поводья одной рукой.

Всадник натянул поводья, и конь легко перемахнул на другую сторону теснины. Только теперь Корум понял, сколь велики были конь и всадник.

Лицо всадника украшала золотистая борода. На вид ему было лет восемнадцать, не больше. Его золотистые волосы были собраны в косы, падавшие на грудь. На бронзовой нагрудной пластине всадника были изображены лик солнца, корабли, киты, диковинные рыбы и морские змеи. На руках поблескивали массивные золотые браслеты, украшенные такими же рисунками. Он был одет в голубой плащ с огромной круглой заколкой на левом плече. У него были ясные серо-зеленые глаза. На поясе висел тяжелый меч, который в длину был не меньше Корума. На плече

красовался огромный щит, сделанный из той же бронзы, что и нагрудная пластина.

Гоффанон, продолжая биться с воинами Елей, радостно приветствовал огромного всадника.

— Я слышал твой голос, брат! — закричал он. — Я сразу узнал тебя!

Гигант громогласно захохотал.

— Приветствую тебя, малютка Гоффанон! Ты хорошо сражаешься. Впрочем, опыта тебе не занимать.

— Ты пришел помочь нам?

— Выходит, что так. Эти мерзкие Фой Мьёр заморозили мое море. Жил я себе и жил в своем подводном замке и думал, что больше никогда не встречусь с ними. Но Фой Мьёр явились сюда вновь со своими льдами, туманами и дурацкими солдафонами. Тогда-то я и решил преподать им урок.

Он извлек из ножен свой гигантский меч и опустил его в теснину, чтобы разметать им Братьев Елей. Те в ужасе бросились врассыпную.

— Встретимся наверху, — сказал гигант, дернув за поводья. — Боюсь, внизу мне будет тесно.

Под копытами огромного коня сотрясалась земля. Друзья выбрались из теснины и поднялись на перевал. Гоффанон, выронив топор, понесся к гиганту с радостным криком:

— Ильбрик! Ильбрик! Сын друга моего! Я и не знал, что ты жив!

Ильбрик был раза в два выше Гоффанона. Смеясь, он соскочил с коня.

— Ах ты, крошка кузнец! Знал бы я, что ты жив, давно бы нашел тебя!

Корум с изумлением смотрел, как Ильбрик поднял Гоффанона на руки и прижал его к себе так, словно тот был малым ребенком. Наконец, Ильбрик заметил и вадага.

— Мал мала меньше! Я смотрю, этот крошка

смахивает на наших братьев вадагов. Кто это, Гоффанон?

— Он и есть вадаг, брат Ильбрик. С тех самых пор, как не стало сидхи, он защищает мабденов.

Корум поклонился гиганту. Он чувствовал себя до смешного маленьким.

— Приветствую тебя, брат, — сказал Принц.

— Что же случилось с твоим отцом, великим Мананнаном? — спросил Гоффанон. — Я слышал, что он погиб на Западном Острове и был похоронен под горой.

— Да. Одно из племен мабденов носит его имя. В этом мире он пользовался большой славой.

— И слава эта была заслуженной, Ильбрик.

— Сколько наших людей осталось в этом мире? — спросил Ильбрик. — Я-то, признаться, считал себя последним сидхи.

— Не знаю, — ответил ему Гоффанон.

— А сколько осталось Фой Мьёр?

— Шестеро. Не так давно их было семеро, но Черный Бык Кринанасса сразил одного из них прежде, чем он покинул этот мир или же умер. Черный Бык был последним из Великого Стада.

— Шестеро, — Ильбрик сел на траву и нахмурил свои золотистые брови. Может быть, тебе известны и их имена?

— Керенос, Балахр и Гоим, — ответил за Гоффанона Корум. — Остальных я не знаю.

— Ну а я так и вовсе не видел их, — сказал Гоффанон. — Как и прежде, они таятся в своем тумане.

Ильбрик кивнул.

— Керенос со своими псами, Балахр со своим Глазом и Гоим со своими зубами. Все та же мерзкая троица. С ними сражаться не просто, они — сильнейшие из Фой Мьёр. Потому они и дожили до этих времен. А я-то думал, что они так давно сгнили, что о них уже забыли и думать. Да, у Фой Мьёр есть сила, и сила немалая.

— Это сила Хаоса и Древней Ночи, — согласился Гоффанон, пробуя пальцем лезвие своего топора. — Жаль, что нет с нами наших товарищей и нет у нас Орудий Света, а то бы мы вмиг рассеяли холод и мглу…

— Но нас только двое, — грустно сказал Ильбрик. — Увы, нет больше на земле Великих Сидхи…

— Ты забываешь о мабденах, — сказал Корум. — Это отважный и сильный народ. Если мы сможем вернуть им их Верховного Правителя

— Верно, — перебил его Гоффанон и стал рассказывать своему другу о том, что же происходило на Островах Мабденов после того, как туда вновь вернулись Фой Мьёр. Он рассказал ему и о чарах волшебника