– Если ты меня вдруг бросишь, я обязательно стану русалкой. Это нетрудно. Река у нас глубокая, мост высокий. Спрыгну с моста – и поминай как звали... А ты будешь лежать на этом матрасе со своей Мариной, смотреть на этих рыбок...

– При чем здесь Марина?

– Ну, не Марина... Мало ли кто... Только не думай, покоя от меня не ждите. Я буду приплывать к вам. Русалкой буду плавать под вами...

– Я не собираюсь тебя бросать... И плавать ты должна только подо мной. Можешь русалкой, можешь ласточкой, можешь черт знает чем. Лишь бы подо мной...

– Черт знает чем? Это интересно. Надо попробовать... Но не сейчас. Я так устала. Ты настоящий зверюга...

На самом деле устал Алтынов. И никакой он не зверюга. Но мужики не только падки на лесть, они еще и верят в нее. И Алтынов верит... Пусть верит во что угодно, лишь бы только замуж взял. И желательно без условностей новомодного брачного контракта. Хотя это вряд ли...

– До ночи еще время есть, отдохнешь, – снисходительно улыбнулся он.

Похоже, он уже собрался идти в душ. Сейчас взбодрится, смоет усталость и снова займется своими делами. А Олимпия хотела, чтобы он занимался только своей женой, неважно, что гражданской. Она должна была удержать его на любовном ложе. Для этого нужно было продолжить разговор.

– Сегодня Анжелу видела, – первое, что пришло на ум, сказала Лима.

– Какую еще Анжелу?

– Ну я тебе рассказывала. Вадим твой с нею гулял, ну, еще до меня...

– Да, что-то слышал...

– Она еще ребенка от него родила...

– Да, ты говорила, что она беременна... – вспомнил Алтынов.

– Так сколько времени уже прошло... Ребенку год уже...

– Ты уверена, что ребенок от Вадима?

– Ну, да... Да и она сама подтвердила... Но дело не в ребенке. Дело в ее муже... Муж у нее военный, офицер... Ему в Чечне обе ноги оторвало...

– А чему ты радуешься? – Алтынов с упреком посмотрел на Олимпию. Как ушат ледяной воды на нее вылил.

– Я?! Радуюсь?! – оторопело спросила Олимпия, вытягиваясь в лице. – Совсем не радуюсь... Просто у меня настроение хорошее... Было...

– Извини, если я ошибся... Так что там с мужем?

– Ну говорю же, обе ноги потерял...

– И что?

– Так Анжела с ним осталась!

– А что тут удивительного? Он же муж...

– Муж, но без ног... Ноги же не вырастут... Я ей говорю, зачем он тебе? А она – муж без меня пропадет... А сама она не пропадет... Она же еще молодая, ей жизнь устраивать надо... Ну не дура?

– Кто дура? – как-то странно покосился на Олимпию Алтынов.

– Ну, Анжела... – дрогнувшим голосом уточнила подруга Ивана Александровича.

И сама почувствовала себя дурой. Нашла о чем говорить, да еще в осуждающе-насмешливом тоне. Ведь Алтынов мужчина, а мужская солидарность многое значит.

– И муж у нее дурак, да? Умные дома на печи лежат, а дураки в Чечне воюют. Кровь за нас проливают...

– Ну ты же сам говорил, что это глупая война...

Олимпии очень не нравился тот оборот, который принял разговор. Но ведь она сама во всем виновата. А Иван Александрович уже так завелся, что не остановишь.

– Глупая, но солдаты в этом не виноваты. Они приказ выполняют, они кровь проливают... И они вовсе не дураки... Дураки там, в Кремле... Значит, у Анжелы муж без ног. Долг свой родине отдал, ноги в Чечне потерял... И Анжела его не бросила. И бросать не собирается... Да ей памятник при жизни поставить надо, а ты ее дурой назвала...

Олимпия была близка к истерике.

– Дорогой, ты не понял! Анжела Вадима любит...

– А ты бы меня бросила, если бы я без ног вдруг остался? – перебивая, хлестко спросил Алтынов.

– Да выслушай ты меня! Вадим ее к себе зовет. Они могли быть вместе, но тут такое... Она могла бы уйти к Вадиму, а она с калекой носится...

– Носится... А ты бы со мной носилась, если бы я без ног остался?

– Конечно бы, да!

Олимпия надеялась, что ее ответ прозвучал достаточно убедительно. Ведь она не кривила душой. Она бы действительно не бросила его, стань он калекой. Какая ей разница, с ногами он или нет, лишь бы закрома не опустели... Но Алтынов как будто читал ее мысли.

– А если бы я обанкротился, да без ног?..

– Ну что ты такое говоришь! – фальшиво ужаснулась она. – Накаркаешь еще!..

– Ты так и не ответила!

– Ну, конечно бы, не бросила... Хотя...

Олимпия бы не была Олимпией, если бы даже в сложном для себя положении не нашла удачный момент.

– Что «хотя»?

– Между прочим, мы с тобой не муж и жена, чтобы ты требовал от меня верности...

– А мы поженимся...

– Как скоро?

– А как только я стану нищим...

– Ну у тебя и шуточки! – надулась она.

– Это не шуточки, – горько усмехнулся Алтынов. – Проблемы у меня... Большие проблемы... Как бы у разбитого корыта не остаться...

– Ты это серьезно? – вскинулась Олимпия.

– Очень...

– Что-то стряслось?

– Говорю же, проблемы...

– Я могу чем-то помочь?.. Да, конечно, я должна помочь... Но я ничего не умею. Я могу только любить тебя... И ты должен знать, что у тебя надежный тыл. Если с тобой вдруг что случится, я никогда не оставлю тебя!

Это были всего лишь слова. Театрализованное представление в стиле «я твоя навеки»... Алтынов сильный человек, и если на него в самом деле навалились проблемы, он все равно прорвется. А если нет... Если не прорвется, сам будет во всем виноват. Нищим он Олимпии не нужен... Но ему об этом лучше не знать. И пусть не допытывается, пусть не тянет из нее душу – она твердо будет стоять на том, что он нужен ей в любом виде. Тем более что она улавливала фальшь в его словах. Врет он, будто у него проблемы. Нарочно врет, чтобы сбить ее с толку и вывести на чистую воду... Но ведь она не дура, и никогда ею не была...

Максим сидел на полу, прислонившись к дивану. Газетка расстелена, на ней бутылка водки, плавленый сырок, половина огурца. И всего один стакан.

Анжела гневно свела брови к переносице.

– И где ты это взял?

– Сосед заходил, – опустив глаза, буркнул Максим.

– Угостил?

– Я что, попрошайка? Еще пока до этого не опустился...

– А я не знаю, до чего ты опустился. Но то, что ты опускаешься, это факт... Сопьешься ведь. А кому