Оказалось, что он все-таки недооценивал лубянскую службу. Однажды за завтраком, то есть по московским часам перед ужином, в доме Стратовых зазвонил телефон. На линии был все тот же стратовский свояк-опекун Лео Кортелакс, то есть Лев Африканович Хрящ. «Что же ты, Генчик, не мог на меня выйти после того чегодаевского безобразия?» У него появился какой-то барственный московский басок, вроде как у Ливанова в роли Фамусова. «Ну зачем, скажи, друг любезный, надо было устраивать эти маскарады, тащить куда-то безукоризненного ребенка, лишать московское общество красавицы Люшки, а передовой комсомол своей собственной выдающейся персоны?» В дальнейшем разговоре выяснилось, что он вышел на самый верх, после чего товарищу Чегодаеву поставили на вид, а «его превосходительство» генерал Бейтабеев по собственной инициативе, конечно, ушел в резерв – подчеркиваю, в глубокий резерв – главного командования.
Это был самый первый звонок из Москвы. Ашка прыгала рядом с телефоном, как будто ей было невтерпеж. Вырвала трубку у Гена. «Ну что там у вас, Лев Африканович?»
«У нас все бурлит. Примат духовного начинает преобладать над приматом материальным. Лучшие умы становятся флагманами перестройки. Вам нужно вернуться, и Москва распахнет вам объятья. Нужно влиться в ряды творческого комсомола, чтобы влить...» Тут он запнулся.
«Продолжайте, дядя Лев! – заорала Ашка. – Итак, влиться, чтобы влить; а что влить? Прошу вас, продолжайте!»
«Влить молодую энергию в вакуум, чтобы не возникло пустоты! Итак, до скорого, и передайте, пожалуйста, от нашего передового эшелона сердечный и искренний, по-настоящему патриотический привет нашему бесценному Александру Исаевичу Солженицыну: ведь вы там неподалеку от него располагаетесь, верно?»
Положив трубку, Ашка полдня кружила по обширному американскому дому под музыку «Кармен-сюиты», «Щелкунчика», а также «Юноны и Авось». В Москву, в Москву! Ген, ты, я и Пашка, мы – три сестры! Летим в Москву! Она распахнет нам объятия!
Ген злился. Его гораздо больше тянуло в Габон. В горы Габона, где они уже были однажды, около трех лет назад. Спускались в жерло вулкана, где миллионы лет назад внезапно сфокусировалась космическая радиация, вследствие чего, очевидно, и появился первый человек, Адам, который одновременно был и Евой, пока они не разъединились для Первородного греха. Давай заночуем вот в этой пещере Адама и Евы. Конечно, заночуем, Ген, раз мы сюда добрались, ведь мы только для этого сюда и шли, для этой ночи. Хочешь пари: мы отсюда не выберемся. Конечно, не выберемся, если не будет зачат ребенок. Значит, надо зачать ребенка в жерле этого вулкана, в начале начал.
На самом краю пещеры, над прорвой, они расстелили свои спальные мешки и долго лежали на них, то глядя вверх на преувеличенные их восторгом звезды, что казались даже и не совсем звездами, а иллюминированными душами, то заглядывая вниз, где медленно перемещался какой-то калейдоскоп разноцветных углей и откуда поднимался опьяняющий пар. Потом они вошли в соитие, настолько невероятное, что оно казалось им основным событием мироздания. Очнулись, когда весь Габон, а вместе с ним и все космическое жерло, а вместе с ним и вся пещера были залиты солнцем. Над ними висели два взрослых паука, величиной с сомбреро, и маленький, не более шпульки ниток, паучонок. Сомнений не было – ребенок зачат!
По ночам в кромешной тишине штата Нью-Йорк то ли во сне, то ли наяву Ген созерцал свой Габон и думал, что они с Ашкой, в принципе, могли бы постоянно обитать в жерле того вулкана и зачинать ребенков, одного за другим, пока не возникла бы новая раса. Что ж, ради Африки, ради будущего человечества можно пожертвовать и ооновской карьерой, и объятиями Москвы.
В ту неделю в Институте Африки проходила многоцелевая конференция без широкой публики, а, наоборот, с узкой когортой наиболее выдающихся исследователей. Интерактивная деятельность поощрялась. В рамках интерактива политолог и антрополог Джин Страто был приглашен на семинар по Rare Earths, то есть по редкоземельным ископаемым. Он не очень разбирался в этих металлах и кислотах, во всех этих скандиумах, иттриях и лантанидах, однако уловил важнейшую для себя мысль: редкоземельным элементам принадлежит колоссальное будущее в постиндустриальном обществе, в технологии новых катализаторов и сплавов. В этом смысле, господа, Африка чревата колоссальными геологическими открытиями, особенно в зонах ее активных вулканов.
Вот куда надо отправляться, а не в Москву-кву-кву, в город, провонявший бедой, где все жители рыщут день-деньской за колбасой, а жулье хлещет «винтовую» водку и обжирается валютными «нарезками», где «флагманы перестройки» зовут к демократии, а власть готовится ко «дню-икс», где разваливаются двери подъездов и засираются лифты, в город, куда еще можно въехать, но откуда нельзя выехать без всех этих партийных, комсомольских и гэбэшных комитетов, в лучшем случае без всевозможных «свояков». Он хотел было обо всем этом всерьез поговорить с Ашкой, но каждый день откладывал, пока вдруг не увидел, что та пакует чемоданы.
«Ты куда это собираешься, мать-красавица?» – спросил он.
«В город, который мне дороже любого Габона», – ответила она и продолжила сборы.
В первый же вечер в Москве, когда по старой памяти протырились поужинать в Домжур, они наткнулись на Гурама Ясношвили. Тот был весь в коже: кожаный черный пиджак, кожаные черные штаны, а сверху внакидку кожаное черное длиннющее пальто; да, чуть не забыли – кожаное черное кепи! В этом прикиде даже среди гардеробной толпы он производил впечатление исторического памятника.
«Ребята, да вы никак вернулись! – вскричал он. – Вот это, слушайте, здорово! Слушай, Ген, а ты знаешь, меня тогда из-за твоего „Америкэн Экспресса“ чуть не расстреляли! А Катьке пришлось тут же за фуевого полковника замуж выходить. Слушайте, Ген и ты, Ашка-красавица, давайте пошлем всю эту дипломатию, по-грузински говоря, на гомохлебуло! Давайте начнем КООП, ООО, совместное, понимаешь, с немцами- австрийцами предприятие! Примкнем к комсомолу, они нас будут
Начался бизнес. Получали кожу из Турции. Машины для раскройки из Финляндии. Пошив в Риге. Сбыт в Москве. Потом возник бизнес с кассетами, с софтвэа, с кетчупом, зимними шинами, джинсами, теплыми сапогами, а также с так называемыми карбонидами, то есть удобрениями и т. д. Ашка была очень активна в бизнесе. Очень быстро они разбогатели, как все активные люди в ЦК ВЛКСМ. Купили дачу, «Волгу» и «Ниву». Потом появился бывалый, но надежный «Рэнджровер». Охранников посылали заправлять весь этот автопарк на первую капиталистическую заправочную станцию «Ажип». Там уже их знали, называли «беспокойные сердца»; в общем, стоянием в очереди ребята себя не унижали.
На очередной встрече во Фрунзенском райкоме КПСС представители Родины поставили вопрос не то чтобы ребром, но под ребро. Господа, давайте уточним, какие молодые компании здесь присутствуют и в лице каких руководителей поименно.
Бизнесмены сидели в довольно свободных позах: кто нога на ногу, у кого нога на подлокотнике кресла, у третьего руки сцеплены на затылке. Можно было заметить, что молодые люди обмениваются улыбками, выражающими некоторый дефицит уважения по адресу асимметричных представителей. Все-таки начали уточнять: «Менатеп» – Ходорковский, Лебедев, Невзлин; «Олби» – Бойко, Гербер; «Альфа» – Фридман, Авен, Гафин; «Мост» – Гусинский, Бранденбур; «Логоваз» – Березовский, Дубов, Патаркацишвили; «Таблица-М» – супруги Стратовы, Ясношвили...
Асимметричные лица, проверив свои списки, сделали ключевое заявление. В вашем лице, господа, мы видим отчетливое отражение современного комсомола. (Кто-то из присутствующих обеими руками нарисовал некое обобщенное лицо.) Мы хотим, чтобы между нами установилось полное доверие. Фактически речь идет о подписании исторического контракта между властью и бизнесом. Родина вступает в фазу разборки социализма. Вы можете стать монтажниками нового общества. Призываем вас, не оглядываясь, идти вперед и создавать частные мега-структуры. Обогащайтесь ради демократической альтернативы. Для ускорения процесса Родина пойдет на инвестиции начальных капиталов. В недалеком будущем возникнет инициатива приватизации промышленных предприятий. Нужно, чтобы вы были к этому готовы. Предупреждаем всех: подписав лежащие вот на этом столе бумаги, вы становитесь неотъемлемой частью исторического контракта. Родина будет внимательно следить за обоюдным выполнением всех положений этого документа.
Ну, подписывайте те, кто Родине доверяет.
Присутствующие переглядываются. Змейкой проскальзывает общая мысль: да разве
