— Только посмей! — пригрозил сэр Тайтус, и бубен, словно одумавшись, вернулся на свой столик.

Легкая рука на мгновение коснулась плеча мистера Парэма. Рука женщины? Он осторожно обернулся и обомлел: возле что-то светилось слабым голубоватым светом. Грифельная доска.

— Смотрите! — воскликнул Хируорд Джексон.

Сэр Тайтус что-то проворчал сквозь зубы.

Какая-то фигура бесшумно и плавно скользила за кругом. Она держала светящуюся доску и то поднимала ее, то опускала, и тогда видно было, что это женщина в широком одеянии и как будто в монашеском клобуке.

— Она явилась, — едва слышно прошептала миссис Маунтен.

Кажется, прошла вечность, прежде чем гостья заговорила.

— Де-еточки, — протянул тонкий, визгливый голос. — Де-еточки.

— Кто эта дама? — спросил сэр Басси.

Фигура исчезла.

Чуть погодя медиум ответил со своего места:

— Святая Екатерина.

При этом имени взыграла эрудиция мистера Парэма.

— Которая святая Екатерина?

— Просто святая Екатерина.

— Но святых Екатерин две… или даже больше, — возразил мистер Парэм. — Во всяком случае, две были невесты Христовы. Святая Екатерина Александрийская, ее эмблема — колесо, покровительница всех старых дев, особенно парижских, и святая Екатерина Сиенская. Есть картина Мемлинга прелести необыкновенной. Да, конечно, есть и третья — святая Екатерина Норвежская, если только мне память не изменяет. А быть может, есть и другие. Она не скажет нам которая? Мне бы так хотелось узнать.

И снова воцарилось молчание.

— Она никогда не говорила нам ничего подобного, — сказала наконец миссис Маунтен.

— По-моему, это Екатерина Сиенская, — сказала старая дева.

— Во всяком случае, она весьма приятная дама, — сказал Хируорд Джексон.

— Может быть, нам все-таки скажут? — спросил сэр Басси.

— Она предпочитает не обсуждать подобные вопросы, — тихонько ответил медиум. — Для нас она желает быть просто другом. Ею движет милосердие.

— Не торопите ее, — сказал сэр Басси.

После томительного ожидания святая Екатерина опять стала слабо видна. Она легко коснулась губами высокого лба сэра Тайтуса и, оставив его явно непримиренным, плавно заскользила дальше и остановилась слева от мистера Парэма.

— Я пришла сказать тебе, что малютка счастлива… очень счастлива, — промолвила она. — Она играет с цветиками, ты таких красивых цветиков никогда не видела. Асфодели. И всякие другие. Она со мной. Я о ней забочусь. Поэтому она и являлась тебе…

Неясная фигура растворилась во тьме.

— Прощайте, дорогие мои.

— Поди ты! — сказал хорошо знакомый голос.

Со скрипом остановился граммофон. Воцарилась глубокая тишина, нарушаемая лишь громким сердитым сопением сэра Тайтуса Ноулза.

— Лезут с мокрыми поцелуями, — проворчал он.

Тьма была непроглядная. Потом миссис Маунтен начала шарить около граммофона, слабо засветился фонарик, тьма вокруг стала еще гуще; что-то заскрипело, зашуршало, тяжело вздохнул медиум.

— Устал, — пожаловался он, — ужасно устал.

Потом послышались хлюпающие звуки, должно быть он втягивал эманацию.

— Было очень интересно, — неожиданно сказал сэр Басси. — А все-таки… — он чуть помедлил, — мне не того надо. Святая Екатерина, все равно которая, очень добра, что оставила райские кущи и навестила нас. И мне нравится, что она поцеловала сэра Тайтуса. У нее добрый нрав, сразу видно. Он ведь не из тех, кого целовать одно удовольствие. Но… не знаю, видел ли кто из вас такую огромную, толстую книгу барона Шренк-Нотцинга. Такая, знаете, ученая книга. Я ее читал. У него все получалось по-другому… — Он недоуменно замолчал.

— Можно зажечь свет? — спросил мистер Маунтен.

— Подождите минуту, мне это еще не под силу, — слабым, слинявшим голосом сказал Уильямс. — Еще одну минуту.

— Вот тогда мы поглядим, — пообещал сэр Тайтус.

— По-моему, уже можно разорвать круг, — сказала миссис Маунтен и, зашуршав юбками, поднялась. Рука, касавшаяся мистера Парэма, скользнула прочь.

В первое мгновение свет ослепил их; комната показалась особенно унылой, неуютной, вид у всех был ужасный. Медиум сидел свинцово-бледный, откинувшись на спинку стула, к которому все еще был привязан, голова его моталась из стороны в сторону, словно он сломал шею. Сэр Тайтус кинулся проверять узлы. «Так осматривают пострадавшего в уличной катастрофе», — подумалось мистеру Парэму. Сэр Басси внимательно следил за сэром Тайтусом. Мистер Маунтен и Хируорд Джексон встали и перегнулись через стол.

— Сургуч цел, — объявил сэр Тайтус. — Узлы в порядке, веревка прикручена к столу, все как я оставил. Ага!

— Что-нибудь нашли? — спросил Хируорд Джексон.

— Да. Нитка, которой воротничок был привязан к спинке стула, порвана.

— Она всегда почему-то рвется, — с научным беспристрастием сообщил мистер Маунтен.

— Но почему же? — спросил сэр Тайтус.

— Нам незачем сейчас этим заниматься, — сказал сэр Басси, и медиум стал откашливаться и несколько раз подряд открыл и закрыл глаза.

— Дадим ему напиться? — спросила старая дева.

Принесли воду.

Сэр Басси уперся кулаками в стол и хмуро задумался.

— Мне этого мало, — сказал он и обратился к медиуму. — Видите ли, мистер Уильямс, то, что вы тут показали, совсем недурно, но мне не того надо, эти вещи, как и все на свете, бывают разного сорта и качества.

Уильямс все еще, казалось, не пришел в себя.

— Были явления? — спросил он.

— Изумительно, — отозвалась миссис Маунтен, успокаивающе кивая ему.

— Прекрасно. Опять являлась святая Екатерина, — подхватила старая дева.

Дама в трауре была так взволнована, что не могла говорить.

Сэр Басси покосился на Уильямса, оттопырив нижнюю губу, что всегда придавало его лицу не слишком приятное выражение.

— В других условиях у вас вышло бы получше, — сказал он с напускным дружелюбием.

— Когда все проверено, — вставил сэр Тайтус.

— Тут, конечно, дружеская атмосфера, — сказал медиум и посмотрел на сэра Басси вызывающе и опасливо. Он очень быстро оправился и теперь был начеку. Вода явно ему помогла.

— Понимаю, — ответил сэр Басси.

— Более суровая атмосфера может оказаться не столь благоприятной.

— Это я тоже понимаю.

— Я бы желал принять участие в исследовании, — сказал Уильямс деловым тоном.

— После всего, что я сегодня видел, слышал и чувствовал, — сказал сэр Тайтус, — смею вам предсказать, что у всех этих исследований будет только один результат — разоблачение.

— Как вы можете говорить такие вещи? — вскричала старая дева и обернулась к Хируорду Джексону. — Скажите ему, что он ошибается.

Хируорд Джексон в этот вечер намеренно держался в стороне.

— Несомненно, он ошибается, — ответил Хируорд Джексон. — Будем смотреть на все без