изящную, а под мышками проступили темные пятна пота, которых прежде там не было. — Я нашла ее там, в шкафу. — Она махнула рукой в ту сторону, где находилась спальня Берни, и у Берни, как и у Джейн, глаза полезли на лоб. Она надела блузку Лиз.

— Не смейте больше никогда этого делать, — проговорил он, стиснув зубы. Девушка пожала плечами.

— А что от этого изменится? Все равно она больше не вернется. — Джейн вскочила из-за стола. Берни отправился следом за ней и попросил прощения.

— Мне очень жаль, солнышко. Когда я беседовал с ней перед тем, как взять на работу, она показалась мне довольно симпатичной. Вроде бы не грязнуля и молоденькая, и я решил, что вам будет с ней поинтересней, чем с какой-нибудь старой бабкой.

Джейн грустно улыбнулась в ответ. В их жизни появилось столько трудностей. А ведь это лишь первый вечер, проведенный дома. Впрочем, интуиция подсказала девочке, что жизнь никогда больше не покажется ей легкой.

— Может, подождем еще пару дней, чтобы хорошенько к ней присмотреться, а если она нам не понравится, выставим ее за дверь?

Джейн с облегчением кивнула, радуясь тому, что ее не будут заставлять ни с чем мириться. Каждому из них приходится несладко. Но уже через несколько дней Анна довела их до исступления. Она то и дело наряжалась в одежду, принадлежавшую Лиз, а порой брала и вещи Берни. Он замечал на ней свои любимые свитера из кашемира, а однажды она позаимствовала его носки. Сама она никогда не мылась, в доме появилась жуткая вонь. Приходя из школы, Джейн обнаруживала, что Александр бегает по всему дому в замусоленных штанишках и футболке, что подгузники у него мокрые, а ножки грязные, Анна же все беседует по телефону со своим приятелем или слушает рок-музыку. Еду, которую она готовила, в рот не возьмешь; в доме творился жуткий кавардак, и Джейн взяла на себя чуть ли не все заботы о малыше. Вернувшись из школы, она бралась его купать и одевала во все чистенькое еще до того, как Берни приходил домой. Она кормила брата, укладывала его спать, а если он плакал ночью, вставала к нему. Анна при этом даже не просыпалась. Белье на постелях никто не менял и не сдавал его в прачечную, гора детской грязной одежды все росла и росла. Анна постоянно приводила их в ярость, и они выгнали ее вон, не выдержав и десяти дней.

Берни объявил ей, что они в ней больше не нуждаются, в субботу вечером, когда увидел, как она сидит на полу в кухне и мелет языком по телефону, бросив Александра без присмотра в ванне, а на плите в большой грязной латке горит мясо. Джейн зашла в ванную, когда скользкий, как рыба, малыш пытался перелезть через край, и вовремя вытащила его, но ведь он мог бы утонуть, и при мысли об этом у всех, кроме Анны, волосы встали дыбом. Берни велел норвежке собрать вещи и скрыться с глаз, что она и сделала, даже не извинившись и прихватив с собой любимый свитер Берни из красного кашемира.

— Ладно, с этим все. — Он поставил латку с обуглившимся мясом в раковину и залил ее горячей водой. — Если я предложу вам пиццу на обед, это не вызовет у вас аппетита? — В последнее время им часто приходилось обедать пиццей, и они решили позвать к себе в гости Трейси.

Вскоре она приехала и помогла Джейн уложить малыша спать. Втроем они привели в порядок кухню. Казалось, снова наступили старые добрые времена, только рядом не было очень важного для них человека. И все очень остро это ощущали. К вящему их огорчению, Трейси объявила, что скоро переберется в Филадельфию. Это известие поразило Джейн как громом. С отъездом Трейси она как будто утратила свою вторую мать и спустя много недель после того, как они проводили Трейси до аэропорта, все еще ходила как в воду опущенная.

Очередная няня отнюдь не облегчила положения. Из предварительной беседы с ней Берни узнал, что она родом из Швейцарии и в свое время прошла курс обучения по уходу за маленькими детьми. Он решил было, что это идеальный вариант, но несколько позже пришел к выводу, что обучалась она скорее всего в немецкой армии. У нее полностью отсутствовали такие качества, как мягкость, доброта и уступчивость. В доме воцарилась безукоризненная чистота, но обеды стали весьма скудными. Она ввела жесткие правила, требуя полного их соблюдения, и Александру то и дело попадало от нее. Бедный малыш плакал чуть ли не целыми днями, а у Джейн замирало сердце, когда в школе кончались уроки и нужно было тащиться домой, где ее ждала встреча с няней. Нельзя ни попить молока, ни съесть печеньица; всякие лакомства запрещены, а разговаривать за столом разрешается только тогда, когда папа уже дома. Смотреть телевизор — грех, если ты слушаешь музыку, господь непременно покарает тебя за это. Берни начал думать, что эта женщина не совсем в своем уме. В субботу, через две недели после того, как она появилась у них в доме, случилось так, что Джейн не удержалась и рассмеялась в ответ на слова няни. Та подошла к девочке и влепила ей звонкую оплеуху. Джейн так изумилась, что поначалу даже не расплакалась, но Берни затрясся от ярости. Он вскочил на ноги и указал рукой на дверь: «Убирайтесь вон из этого дома, мисс Штраус. И немедленно». Он взял на руки Александра, ласково обнял Джейн за плечи, и час спустя они услышали, как входная дверь с громким стуком захлопнулась за швейцаркой.

После этого Берни впал в уныние. Такое впечатление, будто он перебрал все возможные кандидатуры, но никто не вызвал у него доверия. Он первым же делом нанял женщину, чтобы та приходила делать уборку в доме, но это не особенно его выручило. Основная проблема заключалась в присмотре за Джейн и Александром. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь как следует заботился о них. Берни казалось, что вид у них стал какой-то жалкий и неряшливый, но он потерял почти всякую надежду найти хорошую помощницу. Каждый день после работы он вне себя от беспокойства мчался домой к детям. На какое-то время он нанял приходящую няню, но та уходила домой в пять часов. И Руфь оказалась права. Очень тяжело после целого дня работы заниматься детьми и хозяйством, носить белье в прачечную, покупать и готовить еду, гладить вещи и допоздна наводить порядок во дворе.

Но через шесть недель после начала занятий в школе судьба сжалилась над ними. Берни снова позвонили из агентства, и он в очередной раз выслушал знакомую небылицу. Они отыскали Мэри Поппинс, и она готова предложить свои услуги. По их словам, лучшей помощницы ему не сыскать.

— Миссис Пиппин — как раз то, что вам нужно, мистер Фаин. — Без малейшего воодушевления он записал это имя. — Ей шестьдесят лет, она уроженка Великобритании, проработала на последнем месте десять лет, ухаживая за двумя детьми, девочкой и мальчиком. И, — в голосе работницы агентства зазвучали торжествующие нотки, — у детей тоже не было матери.

— Вы полагаете, это повод для особой гордости? — Черт возьми, каким боком их это касается?

— Просто это значит, что подобная ситуация ей не внове.

— Прекрасно. А какие у нее недостатки?

— Никаких. — Угодить ему оказалось трудно, он отнесся с глубоким подозрением к каждому, кого ему успели предложить, и в агентстве уже не скрывали своего раздражения. Повесив трубку, женщина, с которой он разговаривал, сделала пометку: если миссис Пиппин его не устроит, впредь больше никого к нему не посылать.

Миссис Пиппин постучалась к ним в дверь в четверг, в шесть часов вечера. Берни только что вернулся с работы и едва успел снять пиджак и галстук. Александр сидел у него на руках, а Джейн взялась помочь с приготовлением обеда. Как и в предыдущие два дня, меню ограничивалось гамбургерами, картофельными чипсами, зеленым салатом и булочками. В последний раз Берни удалось съездить в магазин за продуктами только в выходные, и к тому же мясо то ли потерялось по дороге, то ли он вообще забыл его купить.

Отворив дверь, Берни увидел перед собой сухонькую невысокую женщину с коротко остриженными седыми волосами и ярко-синими глазами. Синее пальто, шляпка и удобные черные туфли, которые напоминали тапочки для гольфа. Сотрудница агентства говорила правду. Она и впрямь похожа на Мэри Поппинс. И в руках она держала туго свернутый черный зонтик.

— Мистер Фаин?

— Да.

— Меня прислали из агентства. Мое имя Мэри Пиппин. — Она говорила с шотландским акцентом, и Берни тихонько усмехнулся про себя. Не Мэри Поппинс. Зато Мэри Пиппин.

— Очень приятно. — Он улыбнулся, пропуская ее в дом, а затем жестом предложил ей присесть в кресло, стоявшее в гостиной. В этот момент Джейн вышла из кухни, держа в руках кусочек теста для гамбургеров. Ей захотелось посмотреть, кого им прислали на этот раз. Она заметила, что миссис Пиппин почти одного роста с ней самой, а та улыбнулась девочке и поинтересовалась, что она стряпает.