Берни покачал головой.

— Тогда в чем же дело? Джейн заглянула ему в глаза.

— Ты увозишь мою маму. И очень надолго… В глазах ее заблестели слезы. Берни вдруг стало по- настоящему стыдно.

— Понимаешь… У нас ведь медовый месяц… Все это время о тебе будет заботиться тетя Трейси.

Сказанное, надо признать, звучало не слишком-то весело. Во всяком случае, Джейн его слова нисколько не успокоили.

— Я не хочу с ней оставаться.

— Это еще почему?

— Она заставляет меня есть овощи.

— А если я попрошу ее не делать этого?

— Она тебя все равно не послушает. Она, кроме них, ничего не ест. Говорит, что мертвыми животными питаться нельзя.

Он понимающе закивал, вспомнив вдруг о тех мертвых животных, которые ждали их на обеденном столе в «Звезде».

— Я с этим не вполне согласен.

— Она не дает мне ни сосисок, ни гамбургеров, ничего из того, что я люблю…

Голос Джейн жалобно дрогнул.

— А если я попрошу ее давать тебе то, что ты любишь?

— Что это у вас за проблемы?

В дверях, завернувшись в полотенце, стояла Лиз. Светлые ее волосы ниспадали на влажные плечи… Берни вздохнул и сказал:

— Так, ничего серьезного.

— Джейн, может быть, ты не наелась? На кухне есть бананы и яблоки.

Лиз уже накормила девочку обедом, за которым последовал грандиозный десерт.

— Нет, я ничего не хочу.

Лицо Джейн вновь приняло грустное выражение.

— Если мы не поспешим, мы точно опоздаем. С ней все в порядке. — Как только дверь в ванную закрылась, он добавил шепотом:

— Расстраивается из-за того, что мы уезжаем на целых три недели.

— Джейн сама тебе это сказала? — изумилась Лиз и тут же заулыбалась. — Мне она ничего не говорила. Наверное, решила, что тебя легче разжалобить. И, надо признать, она права.

Лиз обхватила руками его шею, отчего полотенце упало.

— Так я никогда не соберусь, — пробурчал Берни и, заперев дверь, включил воду. Ванная быстро наполнилась паром. Он стал медленно раздеваться, по-прежнему не отрывая глаз от Лиз. Они вновь занимались любовью в ванной, но уже не так, как той ночью в отеле. Когда все было позади, и она, и он выглядели донельзя довольными. Берни встал под душ и по-мальчишески улыбнулся.

— Как хорошо… Это первое или только закуска? Она ответила ему озорным взглядом:

— Ты даже не представляешь, что ждет тебя на десерт…

Берни принялся намыливать свое тело, и Лиз тут же последовала его примеру. Он было хотел повторить все еще раз, но тут вспомнил, что они уже и так опаздывают. Чего Берни никак не хотел в этой ситуации — так это раздражать маму.

Они пожелали Джейн спокойной ночи, объяснили сиделке, где что лежит, и поспешили в гараж. Лиз была одета в платье, которое купил для нее Берни — приятная серая фланель с белым атласным воротником. К платью этому хорошо подходили жемчужное ожерелье и серые фланелевые туфли с черными носами — все от фирмы «Шанель». Золотистые волосы Лиз были красиво уложены, в ушах поблескивали серьги с жемчугом и бриллиантами, на руке сверкало огромным камнем обручальное кольцо. Она казалась одновременно обольстительной и скромной. Она была прекрасна — Берни видел, какое впечатление Лиз произвела на мать, когда та увидела ее в холле отеля. Она испытующе смотрела на Лиз, пытаясь отыскать в ней хоть какой-то дефект. Когда Лиз взяла под локоть его отца и повела его вниз, в бар, мать прошептала:

— Выглядит она, конечно, недурно.

В ее устах эти слова звучали величайшей похвалой.

— Чушь, — отозвался Берни. — Она просто прекрасна.

— Такие красивые волосы… Это естественный цвет?

— Конечно.

Они догнали отца и Лиз, сели за один из столиков и заказали напитки. Родители пожелали того же, чего и обычно, Берни же и Лиз взяли по бокалу белого вина. Уже пора было идти в другой зал, где их ждал обед.

— Итак… — Руфь Фаин посмотрела на Лиз так, словно собиралась зачитать ей смертный приговор. — Как же вы все-таки нашли друг друга?

— Я ведь уже говорил тебе, мама! — вмешался Берни.

— Ты говорил, что вы встретились в магазине. — Мать никогда ничего не забывала. — Это все, что мне известно. Лиз нервно рассмеялась:

— На самом деле первой с ним познакомилась моя дочь. Она потерялась, и он подошел к ней. Пока они дожидались меня, он угощал ее банановым сплитом.

— Что значит — дожидались? Вы что — не разыскивали свою дочку?

Лиз с трудом сдерживала смех. Она была готова к вопросам такого рода. Берни очень точно описал свою мать, он назвал ее испанским инквизитором в шапке из норки. Лучше сказать было невозможно.

— Конечно, разыскивала… Мы встретились наверху. Вот, собственно, и все. Потом он послал Джейн несколько купальников, а я в ответ пригласила его на пляж… Потом были шоколадные мишки… — Лиз и Берни заулыбались. — Это, наверное, все. Можно сказать, у нас любовь с первого взгляда.

Она нежно посмотрела на Берни. Госпожа Фаин, глядя на нее, заулыбалась. Возможно, так оно и есть. Возможно. Делать выводы время еще не пришло. Больше всего ее смущало, что Лиз не еврейка.

— Думаете, так будет всегда?

Мать вновь уставилась на Лиз, Берни же едва не застонал, поразившись бестактности ее вопроса.

— Думаю, да, госпожа Фаин.

И тут Лиз заметила, что мать Берни изумленно смотрит на ее замечательное обручальное кольцо. На ее собственном кольце камень был раза в три меньше.

— Скажите, его купил вам мой сын?

— Да, — тихо ответила Лиз, несколько смущенная этим обстоятельством.

— Вам крупно повезло.

— Я знаю, — ответила Лиз, взглянув украдкой на покрасневшего от смущения Берни.

— Это мне крупно повезло, — прохрипел Берни, ответив Лиз нежным взглядом.

— Надеюсь, так оно и есть. — Мать испытующе посмотрела на сына и вновь перевела взгляд на Лиз. Пытка продолжалась. — Берни сказал, что вы работаете школьным учителем, это верно?

Лиз согласно кивнула:

— Все правильно. Я преподаю во втором классе.

— Вы собираетесь заниматься этим и впредь? Берни хотел было попросить мать не лезть не в свое дело, но здравомыслие в нем взяло верх над чувствами, в такой ситуации мамашу лучше было не трогать. Еще бы! Ведь сейчас та говорила с будущей супругой ее единственного сына! Он посмотрел на Лиз, такую молодую и такую красивую, и внезапно почувствовал что-то вроде жалости;

Берни незаметно сжал ее руку и нежно улыбнулся, глядя прямо в глаза, давая тем понять, как он ее любит. Отец так и вовсе не отрывал от Лиз взгляда — она ему явно нравилась. Руфь, похоже, относилась к ней иначе.

— Вы собираетесь работать? — никак не унималась она.

— Да. Работа заканчивается в два. Днем я буду с Джейн, а вечером — дома.

Сказать на это было нечего. Подошедший метрдотель повел их к приготовленному столику. Едва они сели, мать завела разговор о том, что до свадьбы обычно принято жить порознь. Особенно негативно