— Ты шутишь?

Она по-царски изогнула шею, сидя у него на руках, как на троне. Не в силах скрыть радость, она с притворной суровостью смотрела на него.

— Я не шучу. Отпусти меня… Я должна сделать пи-пи.

— Пи-пи? — Люк взорвался от смеха. — Пи-пи?

— Да. — Он опустил ее на пол, она скрестила ноги, все еще смеясь.

— Почему ты не сказала об этом? Если бы я знал, что… — Его смех сотрясал комнату, пока она бежала в розовый туалет.

Кизия вернулась быстро, принеся с собой нежность. Отбросила в сторону туфли, стояла перед ним босая. Длинные волосы обрамляли лицо, огромные глаза сияли, излучая радость.

— Знаешь что? Я люблю тебя. — Он притянул ее к себе и крепко сжал в объятиях.

— Я тоже тебя люблю. Ты нечто такое, о чем я мечтала, но никогда не думала, что найду.

— Я тоже. Мне пришлось бы списать себя в архив, если бы я не обрел тебя и вел прежнюю жизнь.

— Какой она была?

— Одинокой.

— Мне это знакомо.

Молча они прошли в спальню. Пока она снимала джинсы, он разобрал постель.

— Лукас!

— Да?

— С тобой все в порядке? — В спальне было темно. Она сидела рядом и смотрела на него, положив ему на плечо руку. Вся постель была измята.

— Мне хорошо. А сколько времени?

— Без четверти пять.

— Господи. — Он перевернулся на спину, посмотрел на нее. — Ты утомлена, малышка?

— Нет. Но ты видел плохой сон. Очень плохой.

— Не волнуйся. Мне жаль, что разбудил тебя. — Прикрыв глаза, он нежно гладил ее грудь. — Мой храп куда хуже. Тебе еще повезло.

Но он ее беспокоил. Постель вся измялась от его ударов.

— Лучше бы ты храпел. Во сне ты был чем-то очень расстроен. И даже испуган. — Перед тем как он проснулся, его охватила дрожь.

— Об этом не беспокойся. Привыкнешь.

— Ты часто видишь такие сны? Вместо ответами пожал плечами, потянулся за сигаретами.

— Закуришь?

Она покачала головой.

— Хочешь воды?

Он рассмеялся, зажигая спичку.

— Нет, мисс Ночной Эфир, не хочу. Не бойся, Кизия. Что ты хочешь? В жизни я побывал во многих забавных местах. Остались следы.

Но какие? Прежде чем разбудить, она минут двадцать наблюдала за ним. Он вел себя так, будто его пытали.

— Все это последствия тюрьмы? — Ей не хотелось расспрашивать, а он снова лишь пожал плечами.

— Одно знаю наверняка. Все это не от того, что я занимался с тобой любовью. Не принимай близко к сердцу. — Он приподнялся на локте и поцеловал ее.

— Люк!

— Что?

— Как долго ты пробудешь здесь?

— До завтра.

— И все?

— Все. — Но когда он увидел выражение ее лица, быстро потушил сигарету и заключил ее в объятия. — У нас еще будет время. Это ведь только начало. Не думаешь же ты, что я потеряю тебя, если искал столько лет? — Она улыбнулась в ответ. Они лежали бок о бок в темноте, пока не заснули. На этот раз Люк спал спокойно; что было довольно редко и о чем Кизия не знала. Позже, когда он снова стал объектом слежки, кошмары возобновились.

— Завтрак? — Она запахивала белый атласный пеньюар и, выпрямляясь, улыбнулась ему.

— Только кофе. Черный. Я не люблю спешить, когда завтракаю, а сейчас нет времени. — Он уже выпрыгнул из постели и одевался.

— Ты не будешь завтракать? — спросила она и тут же вспомнила, что он уезжает.

— Ну, не будь такой, Кизия. Я ведь говорил тебе, что мы еще встретимся. И не однажды. — Он пошлепал ее ниже спины, и она тут же скользнула к нему в объятия.

— Я буду очень скучать, когда ты уедешь.

— Я тоже. Мистер Хэллам, ты очень красивая женщина.

— О, заткнись. — Она рассмеялась, но ее смутило напоминание о газетной колонке. — Когда вылетает твой самолет?

— В одиннадцать.

— Вот дьявольщина!

Он рассмеялся и мелкими шажками прошелся по комнате. Стоя в дверях спальни, она молча наблюдала за ним, и ей казалось, что они вместе уже давным-давно — подшучивают друг над другом, смеются, ездят в метро, болтают ночи напролет, видят друг друга спящими, пробуждающимися, делятся сигаретами и мыслями перед утренним кофе.

— Лукас! Кофе! — Она поставила дымящуюся чашку на раковину и похлопала его по плечу через занавеску в ванне. Все это было так естественно, знакомо, радостно.

Высунув голову из-за занавески, он потянулся за чашкой, сделал глоток.

— Отличный кофе. Ты идешь под душ? Она покачала головой.

— Нет, благодарю. — Она всегда предпочитала ванну. Особенно по утрам. Своего рода ритуал. Шампунь «Кристиан Диор», ароматизированная вода, достаточно теплая, закрывающая грудь. В глубокой ванне из розового мрамора. Затем теплое полотенце и уютный пеньюар из белого атласа, любимые атласные туфельки со страусовыми перьями — такой мягкий розовый вельвет внутри. Люк улыбнулся и протянул руку:

— Иди сюда…

— Нет, Люк. Правда. Я подожду. — Она все еще была сонной и вялой.

— Нет, не подождешь! — Неожиданно одним плавным движением он снял с нее пеньюар и, не дожидаясь, когда Кизия начнет сопротивляться, легко приподнял ее на согнутой руке и поставил рядом под водяной каскад.

— Мне было скучно без тебя, малышка! — Он широко улыбался, а она что-то бессвязно бормотала, убирая с глаз пряди намокших волос. На ней остались туфельки со страусовыми перьями. Она стащила их с ног, бросила на пол и стала колотить его по плечам. Видя, как она пытается побороть смех, он поцеловал ее и заслонил от потока горячей воды. Она нежно гладила его тело, ее руки опускались все ниже… Он смотрел на нее весело и дерзко…

— Ты просто верзила и хулиган, Лукас Джонс, — вот ты кто! — выпалила она тоном, не соответствующим смыслу сказанного.

— Но ведь я люблю тебя… — Он излучал мужскую надменность, желание и нежность.

— Я тебя тоже люблю. — И как только он закрыл глаза, собираясь поцеловать ее, она окунула его в воду и направила струю душа прямо в лицо.

— Эй, малыш, осторожнее. Ты можешь промахнуться! — Но она уже целовала его… Вода струилась по волосам и спине, согревая обоих. Он гладил ее тело, целовал губы, потом поднял на руки. Она обхватила его талию ногами…

— Кизия, ты сошла с ума.