Алексис выглядела ужасно, и Малкольма прошиб холодный пот. Что, если она умерла? Джордж Уинфилд убьет его, и можно будет забыть про Голливуд, блестящую карьеру и роскошную жизнь — все, на что он рассчитывал, решив жениться на малышке Алексис.

Врач пришел сразу же и первым делом спросил Малкольма, не беременна ли его жена и нет ли признаков выкидыша. Малкольм не думал об этом, и потом слишком уж рано, ибо Алексис была девушкой, когда он в первый раз овладел ею.

Он не мог ответить ничего вразумительного, доктор попросил подождать его за дверью, и Малкольм стал расхаживать по холлу, гадая, отчего это Алексис так плохо.

Прошло довольно много времени, прежде чем вышел встревоженный врач. Он поманил Малкольма к себе, и тот, неохотно повинуясь, подошел.

— С ней все в порядке?

— Да. Она будет долго спать, я сделал ей укол. Они присели в кресла, и врач посмотрел на Малкольма.

— Вам очень нужно было ехать в Европу? — Доктор говорил слишком резко, а Малкольм не мог понять, почему.

— Да, я… я актер… Я собираюсь играть на лондонской сцене.

Это была очередная ложь. Он не был уверен, найдет ли там работу. Но что еще он мог сказать доктору?

— Она ведь ничего не рассказала вам? Врач пристально смотрел на Малкольма, сомневаясь, женаты ли они на самом деле. Она слишком молода, слишком напугана. Почему-то ему казалось, что она тайком отправилась в плавание с этим красивым, но немолодым и потасканным блондином. Если это действительно так, то она явно не ожидала такого путешествия, и врачу было жаль девочку.

— Не рассказала мне что? — Малкольм выглядел смущенным.

— О своем предыдущем путешествии в Европу.

Алексис, всхлипывая, призналась доктору, что не выносит пароходы. Это было так ужасно. Что, если они утонут? Она с ума сходила от страха, и врач решил ввести ей успокоительное. И если американец согласится, он поместит ее в лазарет, где за ней будет ухаживать медсестра.

— Я ничего об этом не знаю, — раздраженно ответил Малкольм.

— Вы не знаете, что она плыла на «Титанике»? Что во время катастрофы погибли ее родители? — Если они женаты, то она не слишком-то близка со своим мужем.

— Да она была тогда совсем маленькой, — с сомнением сказал Малкольм.

— Ей было шесть лет, но подобные психические травмы не проходят бесследно.

Малкольм кивнул, думая, что это многое объясняет в поведении Эдвины. Его как-то никогда не волновало, почему за Алексис присматривают не родители, а Джордж и бдительная сестра. По правде говоря, ему было все равно, а Алексис сама ничего не рассказывала о своем прошлом.

Доктор продолжал:

— Она убежала от родителей в ту ночь, кто-то случайно нашел ее в каюте и бросил девочку с борта тонущего «Титаника» в последнюю спасательную шлюпку, уже спущенную в воду. Она встретила родных только на корабле, подобравшем их. Я думаю, это была «Карпатия».

Он нахмурился, вспоминая. Тогда он был судовым хирургом на «Франкфурте», они приняли последние сигналы бедствия с «Титаника», но не могли подоспеть на помощь, потому что находились слишком далеко от места катастрофы.

— Я вынужден предложить вашей жене успокаивающие средства до конца плавания. Иначе, боюсь, ей не вынести путешествия. Она кажется… м-м… очень хрупкой.

Малкольм тяжело вздыхал, слушая врача. Всю жизнь мечтал плыть на корабле с истеричной девчонкой, чье семейство утонуло с «Титаником»… и как, черт подери, они станут возвращаться в Штаты, когда придет время?! Может, тогда это будут проблемы Джорджа или Эдвины, если их бегство раскроют, но он был уверен, что их не найдут. Он в безопасности, а позже может даже выставить им свои условия. К тому времени Алексис будет полностью принадлежать ему и им придется с ним считаться. Всегда.

— Я не возражаю, — согласился Малкольм. По крайней мере он будет свободен во время плавания и проведет его в свое удовольствие.

— Можно забрать вашу жену в лазарет, сэр?

— Разумеется, — улыбнулся Малкольм и, махнув рукой, отправился в бар.

Доктор с помощью медсестры перенес Алексис в лазарет.

Она спала все время их путешествия, просыпаясь, только чтобы принять очередную дозу снотворного. Она смутно понимала, что находится на пароходе, и в темноте не раз кричала и звала маму. Но ее мама не приходила. Появлялась только женщина в белом халате, произносившая непонятные слова, и Алексис думала, не тонут ли они. Потом она оказывалась в другом месте… Может быть, здесь она наконец увидит маму… или это только Эдвина?..

Эдвине плавание на корабле стоило огромного напряжения всех ее духовных и физических сил. С единственным небольшим чемоданом, в который она в спешке побросала самые необходимые вещи, Эдвина заняла каюту первого класса. Даже предстоящее плавание через океан не могло ее остановить. Она должна попасть в Лондон и выручить Алексис.

Эдвина прочитала ее нелепое письмо, в котором сестра утверждала, что она счастлива с Малкольмом и верит в их прекрасное будущее. Но Эдвина очень сомневалась в искренности письма Алексис. Девчонке всего семнадцать лет, и она наверняка стала жертвой каких-то коварных замыслов этого бездарного мерзавца.

Эдвина вообще жалела, что взяла Алексис в Голливуд и позволила ей сняться в фильме. Все, больше никакого кино! Она вернется к спокойной жизни в Сан-Франциско, как только отделается от Малкольма Стоуна. И если очень повезет, дома ничего не узнают о том, что случилось в Нью-Йорке. Эдвина была готова на все, лишь бы защитить сестру, и только желание помочь ей заставило Эдвину сесть на корабль.

Горничная проводила ее в каюту, где Эдвина, свернувшись в клубочек, уютно устроилась в кресле и закрыла глаза, стараясь не вспоминать свое последнее путешествие на пароходе и все, что произошло в ту страшную ночь.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам? — спросил ее внимательный стюард, но бледная как смерть Эдвина покачала головой, силясь улыбнуться. — Возможно, если мадам поднимется на палубу, она почувствует себя немного лучше?

Он как истинный француз был очень заботлив, но Эдвина вновь покачала головой и поблагодарила его.

— Боюсь, что мне ничего не поможет, — сказала она.

Когда они выходили из нью-йоркского порта, Эдвина вдруг подумала о медовом месяце Хелен и Джорджа. Она раз двадцать повторила Фанни и Тедди, что, если позвонят Хелен или Джордж, говорить им, что у них все прекрасно, а ее и Алексис нет дома. Она понимала, что Джордж будет поглощен своей женой и вряд ли станет часто звонить.

Дома знали, что она поехала в Лондон, правда, брат и сестра не подозревали, какое это страшное испытание для Эдвины. Фанни и Тедди были такими маленькими, когда погибли родители, что вообще едва помнили «Титаник». Но память их старших сестер сохранила все подробности той трагической ночи, и путешествие на пароходе было и для Алексис, и для Эдвины мучительным испытанием.

В первый вечер Эдвина обедала в каюте, и стюард разочарованно отметил, что она почти ничего не ела. Он никак не мог понять, что же ее беспокоит, и решил, что это морская болезнь. Странная пассажирка не выходила из каюты, почти не прикасалась к еде и, когда бы он ни появился, всегда выглядела какой-то больной и бледной. Она походила на человека, страдающего от горя или ужасной душевной травмы.

— Мадам сегодня опять грустит? — спросил он с отеческой заботой, в очередной раз входя к ней.

Эдвина улыбнулась ему, отрываясь от письма к Алексис. В нем она высказывала все, что думает о ее побеге и о возмутительной связи с Малкольмом. По крайней мере письмо отвлекло ее от мрачных мыслей, связанных с предыдущим путешествием.

Молодая и красивая женщина, но слишком серьезная, решил стюард.