их любила всем сердцем, но мужа тоже любила и принадлежала ему. А Эдвина достаточно взрослая, чтобы позаботиться о братьях и сестрах, если она погибнет. Кроме того, в глубине души она надеялась, что опасность сильно преувеличили, их всех посадят в шлюпки или вскоре на помощь подоспеет какой-нибудь корабль и возьмет их на борт. Она попыталась убедить в этом Берта, но тот лишь покачал головой:

— Не думаю. Мне кажется, что на самом деле все гораздо хуже, чем нам говорят.

Так оно и было. Без двадцати два была выпущена последняя ракета и была заполнена последняя спасательная шлюпка, а внизу, в каюте, Алексис все играла со своей миссис Томас.

— Я думаю, ты чувствуешь ответственность за детей, — продолжал Берт, помолчав. — Ты просто должна уехать отсюда. — Он в последний раз попытался убедить Кэт, но она не желала его слушать.

— Берт Уинфилд, я не оставлю тебя. Ты это понимаешь? — Она сжала его руки и посмотрела ему в глаза долгим взглядом.

Миссис Страус, стоявшая поблизости, приняла такое же решение, но она была старше Кэт, и у нее не было маленьких детей. Но они были у миссис Эллисон, а она тоже решила остаться с мужем и маленькой дочкой и утонуть с ними, если пароход пойдет ко дну.

— А Филип? — Берт решил не спорить пока с Кэт, но все еще надеялся, что она передумает.

— Ты же собирался договориться, чтобы его взяли в шлюпку.

На шлюпочной палубе заполняли последнюю шлюпку, и оставалась еще одна, номер четыре, висящая за стеклянными перегородками на прогулочной палубе. Пока Лайтоллер был занят наверху, матросы открывали окна на прогулочной палубе, чтобы женщины смогли через них влезть в эту последнюю спасательную шлюпку, уходящую с «Титаника».

Берт подошел к Лайтоллеру и заговорил с ним. Кэт увидела, как второй помощник капитана решительно замотал головой, взглянув на Филипа, который стоял с Тейером и его отцом.

— Он категорически против: на корабле еще остались женщины и дети, — сказал, возвратившись, Берт.

Во втором классе сейчас усаживали в шлюпку нескольких детей, в первом их уже не было, за исключением малышки Лоррейн Эллисон, стоящей с куклой в руках рядом с мамой. Кэт посмотрела на нее и тут же отвернулась, будто увидев что-то слишком деликатное, слишком личное, чтобы на это смотрели посторонние.

Филип, Чарльз, Бертрам и Кэт обсуждали, как бы в обход Лайтоллера отправить мальчиков и, если возможно, спастись самим.

— Боюсь, нам придется немного подождать, — спокойно сказал Чарльз. Он до конца оставался джентльменом, не теряя хороших манер и не выказывая паники. — Но я думаю, что вам, миссис Уинфилд, следует все же поехать сейчас. Не нужно медлить. — Он тепло улыбнулся ей и снова отметил, как же они похожи с Эдвиной! — С нами будет все в порядке, но вам удобнее ехать теперь, а не толкаться потом с нами. Вы же знаете, какие бывают ужасные люди. На вашем месте я бы попробовал забрать и нашего юного друга.

Но как?! Один мальчик такого же возраста, как Филип, попытался сесть в шлюпку, переодевшись в женское платье, так ему даже пригрозили оружием, хотя в конце концов решили оставить в шлюпке, потому что не было времени возиться с ним.

Паника нарастала, и Берту не хотелось снова идти к Лайтоллеру — тот не пожелает и слушать его. Между тем на правом борту места в шлюпке уже занимали все желающие. Но пароход был слишком велик, и Уинфилды не могли знать, что творится на другой его стороне. Кэт продолжала упорствовать, что останется с Бертом, Филип опять отошел к Джеку Тейеру. Чарльз присел на стул и закурил. Ему было недосуг вмешиваться в споры Уинфилдов, он сидел, с тоской думая об Эдвине. У него больше не осталось надежды вырваться отсюда.

Каюты были пусты, матросы их все проверили. Вода уже поднялась до палубы С. Алексис играла с куклой, прислушиваясь к звукам музыки. Она то и дело слышала шаги, когда кто-нибудь из команды пробегал мимо или кто-то пробирался из второго класса к шлюпкам первого. Ей уже надоело играть одной, и она соскучилась по мамочке. Но девочке по-прежнему не хотелось садиться в шлюпку, хотя она знала, что ей попадет от родителей. Ее всегда бранили, когда она убегала, особенно доставалось от Эдвины.

Она услышала тяжелые шаги и посмотрела, кто это, решив, что пришел папа или, может, Филип. Но в дверях стоял мужчина, с ужасом глядевший на нее. Это был стюард, который последним покидал палубу и точно знал, что все каюты на палубе Б давно пусты. Однако он решил проверить еще раз и обомлел, увидев малышку с куклой.

— Эй!.. — Стюард шагнул к Алексис, а она стрелой вылетела в соседнюю каюту, захлопнув дверь. Но стюард был проворнее, чем она. — Минутку, юная леди, что вы тут делаете? — Он удивлялся, как эта девочка очутилась здесь, да еще совсем одна? Это было очень странно, и ему хотелось поскорее отнести ее к спасательной шлюпке. — Давай-ка уйдем отсюда… — Но на Алексис не было ни пальто, ни шапки. Она сбросила их, когда играла с миссис Томас.

— Я не хочу! — Она заплакала, и рослый сильный стюард, взяв ее на руки, завернул вместе с куклой в одеяло. — Я буду здесь!.. Я хочу к маме!

— Мы отыщем твою маму, малютка. Но нам нельзя терять время.

Он понесся наверх и почти уже добежал до прогулочной палубы, когда кто-то из команды окликнул его:

— Эй, уже последняя шлюпка ушла. Больше ничего не осталось. И прогулочную загрузили минуту назад. Давай, парень, торопись.

Стюард с Алексис на руках выбежал на палубу, когда Лайтоллер приготовился спускать шлюпку, висящую за раскрытыми окнами.

— Стой! — заорал стюард. — Еще одна! Алексис визжала, вырывалась и звала маму.

— Вот еще ребенок!

Второй помощник взглянул через плечо, но было слишком поздно. Шлюпка уже висела внизу, заполненная последними женщинами, желающими покинуть корабль; среди них были миссис Астор и мать Джека Тейера. Джон Джекоб Астор спросил Лайтоллера, нельзя ли поехать и ему, поскольку жена в «интересном положении», но Лайтоллер остался непреклонен, и Мадлен Астор поехала с горничной, а не с мужем.

Стюард глянул вниз на шлюпку. Поднять ее обратно невозможно, но нельзя было оставлять девочку здесь на верную гибель. Он секунду колебался, потом поцеловал Алексис в лобик, как будто это была его собственная дочь, и бросил ее через окно вниз, моля Бога, чтобы кто-нибудь ее подхватил, а если нет, то чтобы она не сильно покалечилась. Уже было много случаев растяжений и переломов, когда люди втискивались в шлюпки.

Но один из матросов, сидевших на веслах, вскочил и подхватил Алексис на лету. Она рыдала, лежала в одеяле, а всего одной палубой выше ее ни о чем не подозревающая мать стояла и тихо разговаривала с мужем.

Стюард проследил, как Алексис благополучно усадили рядом с женщиной с ребенком. Алексис в оцепенении сидела, прижимая куклу, и думала, увидит ли она когда-нибудь свою маму? Она чувствовала, что случилось что-то ужасное, и снова начала плакать, когда матросы и женщины стали грести и шлюпка закачалась, медленно отдаляясь от гигантского парохода. Так в 1.55 «Титаник» покинула последняя спасательная шлюпка.

В 2.00 Лайтоллер сражался с четырьмя складными шлюпками, три из которых никак не расчехлялись. Но вот наконец их освободили, и ни у кого не было сомнений, что это последний шанс покинуть корабль, да и то сомнительный. Команда собралась в кружок около шлюпок, чтобы пропускать только женщин и детей. — В последний момент Берт наконец убедил Лайтоллера взять в шлюпку Филипа. Они с Кэт смотрели, как шлюпка, в которой сидел Филип, кое-как спустившись, поплыла за остальными. После этого спасательные работы были закончены. Надеяться больше было не на что, спастись уже невозможно. Все, кто остался на борту, должны были погибнуть вместе с кораблем. Берт никак не мог поверить, что Кэт не покинула «Титаник» с Филипом. Он пытался втолкнуть ее в шлюпку, но она намертво вцепилась в его руку. И теперь, в последние минуты, она стояла, тесно к нему прижавшись.

Мимо рука об руку медленно прошла супружеская чета Страусов. На палубе стоял со своим слугой Бенджамин Гаггенхейм в вечернем костюме. Кэт и Берт, держась за руки, целовались и тихо разговаривали