было хватить запасов овса, бывших с нами в торбах, да, кроме того, мы нарезали несколько охапок дикого клевера. Утром я проснулся от крика Мортимера: - Эй, Смит! А ведь парочку мулов мы проворонили! - Конокрады увели, что ли? - Кой черт, сами ушли. Пошли по направлению к этой заросли. Эндрью уже побежал искать их, да что-то долго не идет обратно. Мы не хотели тебя будить, потому что ты сделался нестерпимым ворчуном. Но теперь придется и тебе, пожалуй, пойти туда. Эндрью будет загонять мулов, а ты будешь загонять самого Эндрью. А то мы застрянем тут. Я же покуда приготовлю завтрак. Пойдешь? Ну, ладно, не задерживайся только. И я пошел. Следы мулов и следы Эндрью, действительно, вели к густой заросли метрах в полутораста от жилья. Следы виднелись очень ясно, так как почва тут была сырая. Но вот и заросль. - Эндрью! Ay! Где ты? - кричу я.- Нашел?.. Ау!.. Но в ответ только ветер гудит в листве. Потом следы вывели меня на полянку, покрытую необычайно яркой зеленью. Тут следы прерывались. Не понимая, в чем дело, я полез-напрямик, и... бух в воду. Это было тинистое болото с дном, состоявшим из какой-то гнусной слизи черного цвета. Я едва не захлебнулся в этой зловонной трясине, хотя она была неглубока. Когда я выбрался на берег, с меня струями стекала жидкая грязь. В таком виде продолжать путь было решительно невозможно. Я разделся донага, отыскал местечко, где вода не была еще взбаламучена, и принялся полоскать одежду. И вот во время этого занятия я услышал звуки, сразу же привлекшие мое внимание. Какое-то животное издавало противный скрипучий писк, словно растирая железными челюстями стеклянные бутылки. Заинтересовавшись, я осторожно обошел лагуну, раздвинул ветви и обомлел. На небольшой поляне лежали: труп одного из наших мулов; почти рядом - судорожно скорченное тело Эндрью, а около последнего - что-то такое, что и во сне не приснится,- существа колоссальной величины, похожие на пауков, с налитыми жиром мягкими телами и мохнатыми ногами. Признаюсь, я не удержался и отчаянно вскрикнул. Потом, совершенно позабыв, что я безоружен, как сумасшедший бросился на полянку, крича во все горло и размахивая руками. Должно быть, я не добежал до чудовищ всего пяти шагов, но тут меня объял такой панический ужас, что я повернулся и побежал обратно во всю мочь. А сзади меня уже десятки скрипучих пискливых голосов отзывались на мой крик испуга. И что-то бесформенное, безобразное, черное катилось за мной. Оглянувшись, я увидел кошмарное чудовище, настигающее меня. Миг... и оно скачком налетело на меня и впилось в ногу. Я почувствовал жгучую боль, свалился, вскочил, крича не своим голосом, протащился еще несколько шагов и опять упал. Теперь я лежал, буквально окаменев от ужаса. Но боли я уже не слышал. Должно быть, боль была парализована ужасом. Зато я ясно видел, что творилось со мною. Колоссальный черный паук, впившийся в мою ногу, противным писком созывал, казалось, свое кровожадное потомство. Десятки других, более мелких, но не менее отвратительных животных черными клубками катились следом за гигантом, изловившим меня и крепко державшим мою ногу мохнатыми лапами. Но, должно быть, вся эта компания уже позавтракала основательно: по крайней мере, только немногие осадили меня, принявшись грызть мое тело или, вернее, не грызть, а... высасывать кровь длинными мохнатыми хоботками. Слабея с каждым мгновением все больше и больше, я чувствовал, что погибаю. Но вот самый большой паук отошел в сторону и скрылся в зарослях. Тогда я, собрав остатки сил, вскочил и что было мочи побежал по направлению к покинутой гасиенде, зовя во все горло Мортимера на помощь. Вот я уже около самой гасиенды, еще два-три шага, и я спасен. Но тут в мою левую ногу снова впились железные челюсти моего врага, и я опять упал. Мортимер выскочил на мой зов. - Ружье! Возьми ружье! - кричал я. Но он или не понимал меня или сам ошалел от ужаса. По крайней мере, он стоял в двух шагах от меня, глядя выпученными глазами на пржиравшее меня чудовище. Потом я видел, что мохнатый паук-гигант, оставил меня в покое, прыгнул на Мортимера и впился хоботом в его горло... Должно быть, я пролежал без сознания с час или полтора... Придя в себя, я пополз в дверь гасиенды. По пути лежал труп Мортимера с раздувшимся багровым лицом. Вероятно, и мое лицо напоминало лицо трупа. Один из мулов стоял еще в углу двора: он был привязан и не мог сорваться. Я отвязал его, вскочил к нему на спину и помчался из этого проклятого места, где погибли мои товарищи. Дня два пробродил я по болотам, покуда не выбрался на старую испанскую вьючную дорогу. Наконец, я добрался до поселка. Тут меня приняли за сумасшедшего, да, по правде сказать, я и сам себе кажусь помешанным. Меня накормили, напоили, дали мне одежду. Зашел я к вам, мистер Сэплент, зная вас, как ученого человека,- зашел сказать, что я решил завтра же возвратиться туда, к болоту. Я уже раздобыл ружье и сделал запас разрывных пуль. Правда, никто из жителей поселка ни за какие блага не согласится последовать за мной: их напугала моя история. Но я знаю дорогу. Только теперь узнал я, что окрестные индейцы отлично знают это место и называют его 'Болотом Гигантского Паука'. Слово 'аранья', которое кричал нам наш проводник, индеец Педро, поиспански означает, как я теперь узнал, 'паук'. Мальчуган, значит, предупреждал нас, но мы были идиотами... Итак, завтра я отправляюсь туда, к болоту и паукам. Я не могу, не могу не поехать туда. Я должен расплатиться с этими 'аранья' за гибель Мортимера и Эндрью. Если мне это дело удастся, я вернусь через два дня. С тех пор, как Смит отправился к 'Болоту Гигантского Паука', прошло не два дня, а две недели. Он не вернулся. Значит - и не вернется...