Дженевьев в сравнении с другими женщинами имела небольшой сексуальный опыт. Культура в обществе, в котором она родилась, выросла, высоко ценили девственность до замужества. Все же, будучи почти девственницей, она безусловно обладала большим опытом, чем Ник.

И все же у нее оставалось чувство, что если они когда-нибудь попытаются сблизиться, все вокруг изменится. Как загадочно...

Иногда леди Дженевьев испытывала беспокойство о своем ребенке - зародыше ребенка. Это мучительное чувство потери преследовало леди.

Она спала с самого первого появления в Аббатстве. Большую часть времени проводила во сне.

'Вдруг эти маленькие клетки внутри стекла и в гнезде из стекла и пластика стали реальнее и живее самой меня? Реальными и живыми в сравнении со мной. Или становятся той, которой я буду? О, Господи, я должна вернуть свое тело назад!'

'- ... и до самой смерти'. Так или примерно так,эти слова прозвучали на свадьбе аристократической пары, за которой внимательно наблюдал Николас Хоксмур. И теперь, в минуты уныния, он вспомнил об этом, размышляя о значении физической смерти, этого невидимого гостя на всех свадьбах, партнера во всех отношениях.

У Дженни не хватало терпения участвовать в этих мрачных раздумьях, когда Ник пытался с ней заговорить. Все ее мысли оставались занятыми жаждой вернуться к реальной жизни.

Но Хоксмур не мог так легко отделываться от великих человеческих проблем. Можно ли называть ее переход из одного состояния в другое, что она пережила на курьере и в медицинском отсеке, настоящей смертью?

Спас ли Ник ее жизнь? Или нет? И значит ли это, что произошло, будто она больше не является женой Дирака?

Несмотря на все попытки Ника сделать ее пребывание в Аббатстве удобным и убедить ее в преимуществе - пусть и без деталей, в целом - оптикоэлектронной жизни, недовольство леди своим существованием - так сильно выросло, что он начал беспокоиться за ее психическое здоровье.

Через некоторое время после его визита с танцующей парой, то есть, образами, Хоксмур решил: будет лучше, если он защитит ее, погрузив во временный сон.

Как обычно, он сделал это без предупреждения. В последнее время леди говорила ему, что боится спать: как бы Ник не обманул ее ожидания, не предал в то время, когда она не существует активно? И как бы ей не было отказано навсегда в возможности иметь тело.

Хоксмур осуществлял выборочный контроль памяти леди.

Он чувствовал искушение - в случае, если не будет получаться - стереть все, что Дженни узнала, став компьютерной программой. И начать все сначала.

Если он сделает такое, Дженевьев опять и неожиданно начнет новую жизнь в средневековом монастыре. Залитый солнцем сад, трава, музыка. Для нее впечатления окажутся абсолютно новыми и свежими. Она станет сидя, слушать красивую песню менестреля. Возможно, на этот раз Хоксмур сделает менестреля более красивым.

Беда в том, думал Ник, что вот для него эти впечатления не будут новыми и свежими - и до тех пор, пока он тоже не сотрет соответствующие блоки из своей памяти.

Но такие мысли были похожи на внезапное сумасшествие.

Ник думал о том, что нужно стирать с Дженни в первую очередь. Это было заманчиво. Он мог легко сделать себя красивее на этот раз.

Окончательно его заставило отказаться от нового решения старого вопроса то, что несмотря на все старания, сущность станет уже другой. Случайные перемены всегда пугают. Да, все может оказаться лучше. Но и хуже тоже может. Предположим, что в следующем повторении Дженни полностью сойдет с ума или полностью отвергнет его?

Ник упрямо боролся с возникающими тревогами. А если мозг Дженни в результате ранения был поврежден? И поэтому в записи ее личности время от времени проступала смерть?

И, говорил себе Хоксмур, надо спешить, чтобы не потерять леди Дженевьев навсегда.

А, может, ее модель была каким-то образом испорчена?

Никакие планы на будущее не могли иметь значения, если он и Дженни сейчас не выживут. Они, или он хотя бы, когда она находится в состоянии сна, должен реально оценить трудности их физического положения. Включая нависшую опасность со стороны берсеркера, который был жив. Во всяком случае, Николас обязан был принимать это в расчет.

К тому же, впереди неумолимо приближалась полная смерти пустота Мавронари, с каждым часом ее огромная глубина становилась все ощутимее.

Звезды, находящиеся впереди и светившие чуть голубоватым светом при движении корабля, намного потускнели, завешенные туманностью.

Внутри корпуса, нависшего впереди в шестьдесят градусов, находилась только черная пустота. И видимость все ухудшалась.

Вот и получается: повторяешь слово 'впереди' несколько раз, а что оно будет вскоре означать?

Берсеркер, слепой и глухой - или же по странным причинам имитирующий такое состояние - медленно погружался вместе со своей беспомощной добычей и... не менее беспомощной яхтой 'Фантом' в бездонный мешок с сажей.

Кенсинг взялся за дело: провести исследование, чтобы определить скорость маленького космического флота и другие относительные факторы по мере увеличения расстояния от Иматранской системы и других знакомых миров.

Результаты работы Сандро оказались мало вдохновляющими. Фактически скорость флота относительно ближайших облаков туманности уменьшалась. Но постепенно. При таком торможении полная остановка в Мавронари может произойти через несколько лет. Попасть в ловушку таким образом, казалось, почти неизбежным, хотя это и редко случается.

Даже сейчас, когда флот находился относительно недалеко от звездных систем, уже с яхты и станции неважно просматривались эти системы. Несмотря на наличие прожекторов и антенн.

Но после ночи всегда наступает рассвет.

Пытаясь обдумать возможную стратегию, Николас готовился к худшему сценарию атаки берсеркера на станцию. Вплоть до победы над людьми.

Если случится последнее, Хоксмур сможет транспортировать и Дженевьев, и себя на Иматру.

Вообще-то, путешествие туда для Ника и Дженни будет мгновенным. Вот увидел бы это старый Эйнштейн!

Но ясно, что после такого полета на расстоянии световых дней при далеко не оптимальных условиях, прибудут к родному лишь жалкие, измученные скелеты информации, лишь невзрачные наброски Дженни и Николаса. И уже им двоим будет неинтересно, ведь там вряд ли этой нереальной паре помогут осуществить их мечту.

Бесполезно!

Только в самом крайнем случае, подумал Хоксмур, на Иматру. Ведь тамошние ученые вряд ли вернут им тела: ни бедной Дженни, ни Нику, не имевшему тела никогда.

Ее настоящий дом, планета живых предков, находилась далеко среди звезд. Но Дженни никогда не высказывала желания вернуться туда. Понятие дома, как казалось Хоксмуру, для леди было вовсе бессмысленным.

Для него тоже: Ник жил, где придется. Вот и все.

Но... нынче, в какие-то непонятные минуты, он стал рисовать в своем воображении возможность, даже необходимость хоть когда-нибудь свой дом всетаки иметь.

С тех пор, как он встретил Дженни, голову Ника стали заполнять в большом изобилии,- да еще умножаясь, новые идеи. До сих пор его физическое положение во Вселенной виделось равнодушно- бессмысленным.

Вот если у него когда-либо появится тело, то местожительство станет не пустым звуком.

Но проблема берсеркера теперь...

Ник мог выбрать агрессивность, напрямую атакуя темный корпус врага. С помощью антенны он может проникнуть внутрь чудовищной машины и попытаться войти в одну из ее программ. Однако, Хоксмур видел мало пользы в таком поступке. Вряд ли его атака будет хорошо воспринята берсеркером. И вряд ли ему позволят свободно передвигаться, Николасу Хоксмуру, пилоту людей.