его признают, то теперь его раздражало всеобщее невнимание. «Проклятые холопы,

— думал полковник, — хозяина не узнают!» На Марсовом поле два пьяных подростка встретили его вопросом:

— Папаша, закурить не найдется?

«Черт знает что! — подумал император, выдавая ребятам папиросы. — Если уж меня не узнают, то хоть бы полковничий мундир уважили».

Он закурил сам и поспешил к Невскому проспекту. Ему вдруг пришло в голову, что нет ничего удивительного в том факте, что прохожие не знают его в лицо. Его и раньше не знали! Десять лет назад он регулярно посещал бары и кабаки, причем инкогнито, а теперь эта шлюха нагнала на него совершенно необоснованных страхов.

Он вышел на Невский и огляделся по сторонам. Огляделся уверенно, по-хозяйски. Теперь он был уверен, что ничего ему здесь не может угрожать. Едва он окончательно укрепился в этом мнении, как его … узнали.

— Господин полковник! — раздался радостный голос за спиной узурпатора. — Сколько лет, сколько зим!

Император обернулся. Перед ним стоял в жопу пьяный Ульянов с большим чемоданом в правой руке.

— Вот так встреча! — весело вопил Ульянов. — Десять лет не виделись! Что-то вы какой-то хилый, полковник. Когда вы последний раз занимались онанизмом?

— Здравствуйте, г-н Ульянов, — испуганно пролепетал император.

Он тут же понял, что допустил оплошность. Ульянов, однако, этого не заметил. Во-первых, он уже не помнил, под какими именами полковник знал его десять лет назад. Во-вторых, он был уже крепко поддат. Наконец, the last but not the least, Ульянов по-прежнему считал, что имеет дело с обыкновенным полковником, и не придавал этому знакомству серьезного значения.

— Ну, пойдемте выпьем за встречу, — предложил он, — а заодно поведаете мне, почему этот сучий потрох, которого вы, помнится, так любили, до сих пор не произвел вас в генералы.

«В конце концов, выпить можно и с ним,» — подумал полковник Бздилевич. Он уже и сам собирался заглянуть куда-нибудь, снять напряжение.

В этот момент император обратил внимание на какого-то низкорослого субъекта в идиотской красной шапке, стоявшего невдалеке и как-будто наблюдавшего за ним. Император, впрочем, отметил это про себя совершенно машинально и тут же об этом забыл.

Ульянов переложил чемодан в левую руку, а под правую взял полковника и потащил его на Караванную, в любимую розливуху Воровского. Это была типичная петербургская винница с огромным залом в форме прямоугольника, две короткие стороны которого были выкрашены в зеленый цвет, а длинная утопала в бутылках, и вдоль нее тянулась дубовая неполированная стойка. Дым, стоявший коромыслом, не забивал аппетитный смешанный запах портвейнов, многочисленные посетители весело суетились за чрезмерно высокими и оттого крайне неудобными столиками, в углу спал какой-то интеллигент в дешевой шубе — одним словом: было грязновато, хмыревато и славно.

Истинный наследник престола предложил взять водки. Узурпатор изъявил желание ограничиться портвейном. Ульянов не стал спорить, поставил чемодан на пол и отправился к стойке, откуда вскоре вернулся с двумя полными стаканами «Дербента» и парой конфеток.

Полковник держался несколько напряженно. Ульянов выпил (полковник, впрочем, тоже), закусил орешком в шоколаде, помял немного фантик и спросил:

— Разрешите осведомиться, дорогой полковник, а как вы относитесь к режиму?

«Крайне подозрительный тип!» — подумал император и ответил вопросом на вопрос:

— А это так важно?

— От этого зависит все! — безапеляционно заявил Ульянов.

— Режим ниспослан нам богом, а посему мне крайне неприятны любые антирежимные настроения, — нагловато и, в то же самое время, трусовато ответствовал российский самодержец.

— Когда я говорю с вашим братом — я имею в виду аристократов, военных, судейских, купчишек, попов, псевдоинтеллигентов — мне становится страшно за рассудок и нрав! — с болью в голосе произнес Ульянов. — На днях мне даже пришлось начистить рыло одному фабриканту.

«Барсукевич прав, — подумал узурпатор. — Этот субъект действительно очень опасен. Похоже, правда, он не знает — кто я такой, но все равно очень опасный тип. И почему он с чемоданом? Кто это ходит по городу с такими чемоданами!? Он, что, сумасшедший! Не похоже. Тогда что у него в чемодане? Может бумаги, подтверждающие его права? Это очень похоже на правду».

— Еще по одному? — с энтузиазмом предложил Ульянов.

— Да-да! — не без удовольствия поддержал полковник. Желание выпить пересиливало все его страхи. — Только теперь разрешите мне вас угостить.

— Разрешаю! — великодушно согласился Ульянов и похлопал полковника по щеке. — Скоро у нас, вообще, все будет разрешено!

«Что он имеет в виду? — ужаснулся узурпатор. — Очень, очень опасный человек!»

У истинного наследника началась икота.

По пути к стойке полковник Бздилевич внезапно сообразил, что в таком чемодане вполне могла быть бомба. И это было похоже на правду! Или все-таки бумаги? Полковник терялся в догадках, у него даже начали трястись руки, и на обратном пути он едва не расплескал вино.

— Что это вы взяли? — спросил Ульянов. — Это же «Рубин»!

— «Рубин», — подтвердил император.

— С вами того и гляди блеванешь, полковник! — недовольно сказал Ульянов. — До того, как вас встретить, я пил водку, вы меня сбили с пути истинного, а теперь еще и вина мешаем.

— Я люблю мешать, — сказал полковник Бздилевич и с удовольствием принял стакан.

— Я и в былые годы замечал за вами дурные наклонности, полковник.

После смешения вин Ульянова сразу замутило, он замахал руками перед своим носом и поспешил в уборную.

Полковник остался наедине с вожделенным чемоданом. Момент был решительный. Он колебался недолго. Да и некогда было колебаться. Опасливо озираясь по сторонам, император устремился к выходу, унося с собой чемодан и лишая тем самым Ульянова запасов чистого белья и носовых платков. Уходя, император с ужасом заметил того самого типчика в идиотской красной шапке. Типчик стоял за столиком в дальнем углу и пристально смотрел на узурпатора. «Неужели хвост!?» — подумал император, выскакивая из винницы и бегом устремляясь к Невскому проспекту.

Ульянов проблевался, вернулся, обнаружил пропажу и долго не мог поверить собственным глазам. Он даже выглянул на улицу — посмотрел, не вышел ли полковник подышать свежим воздухом, но в конце концов ему пришлось смириться с фактом, что полковник сбежал и зачем-то прихватил его личные вещи.

Ульянов переживал нелегкую минуту. Как обычно — после рвоты опьянение пошло на убыль, причем исход хмеля из организма сопровождался лихорадочным ознобом. Наследник престола почувствовал себя очень одиноким и несчастным: жена в Саблино, любовница на Украине, Анжелика отвергла его притязания, теперь еще шмотки пропали.

Он вышел на улицу. В доме напротив располагались меблированные комнаты «Париж». Ульянов хорошо знал это место, поскольку ранее неоднократно посещал здесь Воровского. Теперь он решил, что утро вечера мудреней, и лучшее, что он может сделать, — это переночевать пока в «Париже». Ему было известно, что здесь никогда не требуют документов, и можно вселиться под вымышленным именем, а именно этого требовало его нелегальное, отныне, положение. Шутки ради Ульянов решил представиться полковником Бздилевичем.

Он перешел темную и неширокую Караванную улицу и отворил массивную входную дверь…

Следом за истинным наследником престола улицу перебежал и низкорослый мужичонка в идиотской вязаной шапке красного цвета. У дверей он однако замешкался: вероятно встреча с Ульяновым возле стойки портье не входила в его планы. Пока он пережидал, из под одинокого, тускло светившего фонаря ему навстречу вышел высокий человек, одетый во все черное.