Удержись, некромант. Магия что Мечей, что любого другого могущественного артефакта рано или поздно начинает подчинять себе этим артефактом владеющего. И хотя некромантия не создавалась как раздел боевой магии… сражайся, некромант!

Могло показаться, что в аграннском порту успело пройти немало времени, хотя на самом деле эти размышления Фесса заняли лишь несколько очень коротких мгновений.

Он исчерпал практически все мыслимые и немыслимые источники Силы. Все, кроме Мечей. Ну и, разумеется, ритуального мучительства.

Но, кто знает, быть может, именно сейчас и настало время ощутить в одной руке холодные грани Драгнира, а в другой – тёплое дерево Иммельсторна?.. Быть может, это оружие способно разорвать мягкие путы этого мира, заставить отступить даже саму западную Тьму? Отчего же ты не протянешь к ним руку, некромант? Ты боишься масок? Но будут ли они страшны тебе, когда ты обратишь против них Алмазный и Деревянный Мечи ?

«…А если этот мир не выдержит тяжести великого оружия, что ж, тем хуже для мира», – словно наяву услыхал Фесс.

Слишком просто и потому очень сильно смахивает на ловушку. Тебя очень уж настойчиво подталкивают к этому решению. Те, кто охотится за Мечами, – наверняка они и в самом деле потеряли тебя. Но зато, если ты теперь попадёшь к ним в руки, они узнают всё. И притом самым обычным способом. Пытками, выдержать которые не способно ни одно человеческое существо, могущее страдать и испытывать боль.

– За мной! – крикнул Фесс эльфийкам и, вскинув глефу, внезапно ринулся прямо в проход между низкими дощатыми складами. Навстречу ему тотчас плеснуло серой волной – отход перекрыли воины Инквизиции, Фесс успел заметить натягиваемые луки, выдёргиваемые из колчанов стрелы, наклоняющиеся в его сторону наконечники пик; слишком поздно и слишком медленно.

Некроманту Неясыти и даже воину Серой Лиги Фессу на время пришлось отступить в сторону. Человек в тёмном поношенном плаще, с короткими седыми волосами, с чёрным посохом за спиной и двухклинковой глефой в руках – у него было не только несколько жизней и несколько судеб – в нём самом было больше, чем только одно «я».

И сейчас инквизиторам Эвиала противостоял не Фесс, серый воин Мельина и уж тем более не некромант Неясыть, родившийся в этом самом мире и какоето время послушно следовавший не им прочерченными путями. Перед святыми братьями был даже и не тот мальчишка Кэр Лаэда, некогда сбежавший из родного дома в поисках приключений.

Наверное, теперь тётушка Аглая и впрямь бы уверовала, что перед ней стоит сгинувший давным-давно Витар Лаэда, отец её непутёвого племянника.

…Стрелы ударили в пустое место. Там, где только что стоял, казалось бы, неподвижный некромант, теперь лишь медленно падал его широко разлетевшийся плащ. Эльфийки вовремя кинулись к стенам.

Миг спустя тёмная куртка мага уже оказалась в самой гуще святых братьев. Кэр видел и совсем молодые лица – похоже, в порт согнали всех способных носить оружие. Сражаться толком их, само собой, не научили, и всё, что они могли сейчас сделать, – это навалиться на некроманта всем многолюдством… и молить своего Спасителя, чтобы сталь глефы нашла бы соседа, не его.

Со стороны могло показаться, что в гущу суетящихся муравьев кто-то бросил ярко сверкающую серо- алую бусину. Глефа с шипением резала и воздух, и плоть. Кэр не шёл, не продирался, даже не прорубал себе дорогу сквозь плотную толпу – он вился, крутился, то стелясь по земле, то прыгая высоко вверх; интересно, каким «стилем» поименовала бы всё это -Рысь, страж Храма?..

Неведомая сила словно бы наполняла всё тело, словно откат превратился в широкий, ветром наполненный парус. Глефа порхала, летала, задевая напиравших со всех сторон инквизиторов вроде бы едва-едва, самым краем, однако тела в коричнево-сером так и валились одно на другое, и кровь била высоко вверх из рассечённых артерий…

…Они продержались совсем недолго. Кэр в своё время прошёл хорошую и жёсткую школу – то не-

многое, что успел передать ему погибший отец. Серая Лига помогла отшлифовать мастерство. С момента возвращения воспоминаний правило одного дара потеряло власть над ним, не рождённым в Эвиале, но, наверное, только сегодня Кэр сражался в полную силу. Наверное, ещё никогда ему не доводилось так биться, даже в роковой эгестской схватке. Такое бывает – тебе удаётся неисполнимое, то, что, скорее всего, никогда не повторить. Отбитые стрелы в Дренданне могли бы показаться детской забавой в сравнении с нынешней схваткой. Наверное, это нашла себе выход ненависть, наверное, это сложились вместе скорбь и вина, обречённость и одиночество, наверное, в эти мгновения рядом с ним встали незримые друзья – и сквозь повисший в холодном воздухе парящий кровяной туман Фессу виделись три фигуры, изогнувшиеся, извернувшиеся в застывшие мгновения жестокой сечи – не могла же на самом деле его одна-единственная глефа, пусть даже и с двумя лезвиями, учинить такие разгром и опустошение?

Фигура в сером, забрызганном алыми каплями плаще порскнула у него из-под ног, бросилась наутёк, замолотила по воздуху руками, в которых уже не осталось оружия. Последний оставшийся в живых, и, наверное, ему можно было бы дать уйти, но тело словно обрело собственную волю, рука, довершая размах, пустила глефу следом, и окрашенное кармином лезвие вошло бегущему аккуратно в середину спины, швырнув вперёд и пригвоздив к дощатой стене портового склада, добавляя лишние алые полосы к густо покрывавшим дерево кровавым брызгам и разводам.

Кэр чётким, резким движением, словно завершая отточенную боевую форму, выдернул древко из павшего, и только тогда мир с грохотом обрушился на него.

Повсюду вокруг него лежали тела. Обхватив друг друга руками, словно испуганные дети, – и бессильно раскинув руки в стороны, словно обращаясь к своему Спасителю с последней безнадёжной молитвой. Сжимая эфесы и судорожно запустив сведённые агонией пальцы в стылую зимнюю грязь. Уставившись в небо и спрятав лица на груди воспринимающей земли. И было очень тихо. Не стонали раненые, не топали ноги убегавших, никто не выкрикивал команды, посылая в бой подкрепление, – те, кто умер, уже умерли, а кто умирал сейчас – умирал молча.

По лицу некроманта Неясыти прошла тень жутковатой ухмылки. «То, что нужно, и не надо даже творить никакого кошачьего гримуара. Сила – вот она, стоит только протянуть руку. Умирающие враги. Собрать даром уходящую в Серые Пределы мощь – и тогда мы ещё посмотрим, чья возьмет!.. Они пожалеют, что родились на свет, все, кто встал сегодня против меня!..

Достойная некроманта Неясыти мысль, не правда ли?» – словно сам себя спросил Фесс.

Безумие вновь подступило слишком близко. Амок, даже не боевой пыл берсерка, нечто большее, на самой грани разрушения не только себя, но и мира вокруг, на самой грани… грани…

На самой грани ухода.

«Неужели Салладорец был прав?.. Неужели мне уже не миновать этого пути?..» Плащ, тёмный плащ до самого горизонта – Фесс явственно ощутил колыхание тяжёлых складок за плечами, в глаза брызнуло мрачное багровое зарево, а под ногами дрогнула земля – покорные его слову, выстраивались для боя бессчётные мёртвые легионы, которым неважно, за что сражаться, во имя чего убивать и быть… нет, не убитыми, они уже умерли один раз – уничтоженными до последнего остатка.

Фесс захрипел, зарычал, рванулся – поздно, тёмный плащ взвился, окутывая его с головы до пят, стягивая, спелёнывая, превращая в куклу, самую настоящую куклу в руках Той, чьё подлинное имя не знал даже он, Чёрный волшебник.

Пронзительно-зелёные, цвета самой ранней листвы, глаза вдруг заслонили серое зимнее небо. Зелёные, а не карие, как у Рыси. Погибшей Рыси… погибшей? Нет! Он ведь не видел её тела… не принял её последнего вздоха…

Зелёные глаза, воздух звенит и вибрирует, словно эта молоденькая эльфийка тоже играет сейчас на железной флейте без дырочек.

Именно эта плавно поющая незримая флейта сказала некроманту – неважно уже, как его следовало называть в тот момент, – «возвращайся». Нет, не только сказала, этого бы просто не хватило, она властно взяла его за руку и повела назад. Не тащила, не волокла – скорее просто показала, где пролегает тропа.

Тёмный плащ бессильно соскользнул с плеч.

… Тела на земле. Кровь. Лужи крови, и портовые крысы, наглые, бесстрашные, сунувшие острые мордочки в алую влагу. И эльфийки, дрожащие от ужаса, бледные, без единой кровинки в лицах. И