способы ее защитить, кроме поспешного брака. А Доминик все же выбрал тот, который больнее всего задел брата.

Смогут ли они снова стать друзьями после такого? Весьма сомнительно. И все же он обязан, и перед самим собой, и перед Домиником, и перед Констанцией, хотя бы попытаться.

Он открыл глаза. Долго лежал, глядя в потолок. В ушах звучали последние слова Констанции:

Ради меня – двигайся дальше. Живи !

Он всей душой хотел выполнить ее просьбу. Но как?

– Да, жители Уорфилда умеют веселиться, – одобрительно заметил лорд Рексэм.

Солнце уже садилось, но праздник у подножия Замкового холма был в полном разгаре, с песнями, танцами, играми для детей. Столы ломились от еды и питья. В открытых жаровнях жарилась говядина.

– Вы правы, сэр.

Доминик сидел за столом рядом с – отцом. Он не мог до конца поверить в то, что Рексэм принял его приглашение. Приехал, да еще в таком дружелюбном расположении духа.

– Я думаю, нашим жителям просто приятно оказаться в Уорфилд-парке и увидеть наконец свою госпожу, о которой много лет ходило столько слухов.

Сознание того, что их госпожа – нормальная женщина, в добром здравии, вероятно, вселяло в них ощущение безопасности. Ну и конечно, все с удовольствием принимали участие в празднике. В качестве особого развлечения Йена Эймс в течение часа разрисовывала руки и лица детей и молодых девушек узорами менди. К ней подошли даже несколько самых храбрых замужних дам. Восток и Запад наконец встретились, ко всеобщему удовольствию.

Отец перевел взгляд на Мэриан, сидевшую на противоположном конце стола с Люсией и Йеной. У Йены кончилась хна, и теперь она отдыхала.

– Кажется, ты научил свою жену хорошим манерам.

– Она всегда умела себя вести, – сухо ответил Доминик. – Просто порой не могла держать себя в руках.

К счастью, на этот раз отец не пытался потрепать Мэриан по щеке или ущипнуть за подбородок. Она прекрасно научилась изображать благовоспитанную леди, однако ее терпимость простиралась лишь до определенных пределов.

Доминик проглотил последний кусок жареной говядины. Почувствовал, что больше не может сдерживать любопытство.

– Я очень рад видеть вас с Люсией здесь, сэр, но, честно говоря, поражен. Никогда не думал, что вы сможете одобрить мой брак, притом что между леди Мэриан и Максвеллом существовала как бы неофициальная помолвка.

– Договоренность об этом была достигнута двадцать лет назад. Но в последнее время у меня возникли сомнения в целесообразности брака Максвелла и леди Мэриан. И все же я не думал, что могу предложить тебя в качестве возможного жениха. Ты ведь отвергал все, что бы я ни посоветовал.

Доминик почувствовал, что краснеет.

– Неужели я был настолько упрям? Отец фыркнул:

– Самый упрямый сын в мире.

Доминик открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Он ведь действительно всю жизнь упорствовал и сопротивлялся отцу. Да, конечно, отец не стеснялся в выражениях, иногда даже бывал тяжел на руку, но неразумными его требования назвать было никак нельзя.

– Простите, сэр, если я вас огорчал.

– Все дети огорчают родителей. Дети и родители для того и существуют, чтобы огорчать друг друга. Ты послужил мне наказанием за то, что я доставлял неприятности своему отцу. – Глаза Рексэма внезапно сверкнули. – А я буду отомщен, когда у тебя появятся дети.

Доминик рассмеялся:

– Наверняка дети приносят не одни только огорчения.

– Конечно, нет. Дети – это будущее. А какой еще смысл есть в жизни?

Доминик даже немного испугался, уловив неподдельное чувство в голосе отца. Под его привычной внешней резкостью, похоже, скрывается подлинная любовь к детям. А он, Доминик, Псе время подозревал, что в отношении отца к сыновьям нет ничего, кроме привычки и желания иметь наследника.

Рексэм нахмурился:

– Я знаю, что у вас с братом отношения разладились, это, вероятно, их только ухудшит. – Он снова останова взгляд на Мэриан. – Но я рад, что ты теперь устроен в жизни. Вы с женой подходите друг другу, и ее состояние отныне связано с Ренбурнами, чего я всегда хотел. Люсия. конечно могла бы сделать партию получше, но они с молодым Джастисом прекрасно поладят. Если твой брат найдет подходящую жену, можно считать, что вся семья прекрасно устроена на целое поколение вперед.

Когда-то эти корыстные соображения отца вызвали бы Доминика только раздражение. Став женатым человеком, он с удивлением поймал себя на том, что на многие вещи смотрит совершенно иначе, чем раньше. Когда у него появятся дети – если они появятся, – он будет так же озабочен тем, чтобы они хорошо устроились в жизни. Хотя он все-таки романтик: для него эмоциональная сторона брака важней чем финансовая.

Следует признать, что у отца есть веские причины серьезно думать о деньгах. Ему самому в наследство достал вконец запущенное имение с кучей долгов. Тяжким трудом на протяжении многих лет он сумел воссоздать семейное состояние. Неудивительно, что оно играло такую важную роль в его расчетах, касавшихся судеб собственных детей.

С чувством радостного изумления Доминик представил себе будущее, в котором они станут прекрасно ладить с отцом. Ведь в глубине души они привержены одним и тем же жизненным ценностям. Семья, земля, чувство долга – что имеет значение в жизни А если отец временами и раздражает его, то он, Доминик, наверное, и сам может вызвать раздражение. Но теперь они понимают друг друга и смогут стать друзьями.

Разумеется, вслух такие сентиментальности говори полагается. Поэтому он произнес другое:

– Принести вам еще эля, сэр? Рексэм с сожалением покачал головой:

– Если выпью еще, на три дня слягу с подагрой.

Внезапно перед Домиником появилась пунцовая от смущения деревенская девушка. На ее щеке подсыхал цветок нарисованный хной. Выглядела она так, словно кто-то из друзей подбил ее на немыслимо дерзкий поступок.

– Можно пригласить вас на танец, милорд?

– Я не лорд, но почту за честь потанцевать с вами.

Доминик кинул взгляд на Мэриан. Та улыбнулась и махнула рукой в знак согласия.

Вначале Доминик тревожился за жену. Как она вынесет такую толпу? Однако все держались с ней смущенно-почтительно. Людей давно мучило любопытство: какая она, эта невидимка леди Мэриан, которую все считали сумасшедшей?

Доминик пошел за девушкой танцевать. Незадолго перед этим они с Мэриан открыли танцы и, надо сказать, с большим удовольствием. Пока незаметно, чтобы она устала от толпы, скорее наоборот.

Скрипачи снова заиграли. Все задвигались, меняясь партнерами для новой фигуры танца. Доминик рассмеялся при виде испуганного выражения на лице пожилой женщины, которую он закружил в танце. Она только сейчас осознала, что танцует с новым хозяином поместья. Но уже в следующий момент шок сменился широкой улыбкой. Местные жители, похоже, приняли его от всей души. Доминик решил, что никогда не станет для них высокомерно-отдаленным хозяином вроде отца.

По соседству Люсия с раскрасневшимся лицом и разлетающимися лентами танцевала в паре с молодым Джемом Брауном. Бывший нарушитель границ поместья сейчас выглядел сытым и вполне довольным. Рядом танцевал и Джон Керр. Управляющий, конечно, знал себе цену, и все же когда Доминик заверил его, что не собирается отказываться от его услуг, почувствовал явное облегчение.

Скоро совсем стемнеет, и тогда зажгут большой костер. В глубине души Доминику виделось нечто языческое в том, что вечером накануне Иванова дня разжигают костер. Но это ничего. Во всем сегодняшнем празднестве есть нечто языческое.