роялистов.

Встретив недоуменный взгляд Рейфа, Росси воскликнул — Ну перестаньте, Кэндовер! Не хотите же вы сказать, что ничего не знаете об этом списке заочно приговоренных? Когда их убьют, всего лишь вопрос времени. Среди них имена многих военачальников, в том числе маршал Ней. Всех их окрестили предателями. Я только случайно не попал в их компанию.

Поглядывая на кончик сигары, Росси добавил задумчиво:

— Предательство часто зависит от календаря. Сегодня ты герой, а завтра — предатель, это с какой стороны смотреть. Эти люди в большинстве своем честные солдаты, и все их преступление состоит в том, что они сражались не на той стороне. Я надеялся помочь некоторым из них бежать. Даже многие из ваших соотечественников согласны с тем, что король перегибает палку.

Росси выпустил тоненькую струйку дыма.

— Не ждите, я не назову имени сообщника. Полагаю, оно вам ни к чему. Едва ли ваше правительство осудит своего подданного за участие в спасении людей, не являющихся врагами вашей страны.

— Это Роберт Андерсон? — спросил Рейф, облизывая пересохшие губы — Вы хорошо информированы, — ответил Росси, выдержав паузу.

Если генерал говорил правду, то львиную долю обвинений в адрес Роберта можно считать безосновательными. Тогда все становилось на свои места. Картина совершенно менялась. Рейф относился с пониманием к тому, что многие и в его стране не одобряли королевского террора. Оставались только деньги, полученные из неизвестных источников, но Андерсон, как и предполагала Марго, мог продавать одну и ту же информацию разным агентствам, не предавая своей страны.

Что касается прозвища генерала, то, возможно, это простое совпадение. Фамильный герб, обнаруженный в бумагах Оливера Нортвуда, так и не нашел своего хозяина. Единственная улика — связь генерала с Лемерсье, но то, что они оба бонапартисты, еще ни о чем не говорит.

— Генри Лемерсье тоже с вами работал? — спросил Рейф.

Росси сморщил нос, будто почуял дурной запах.

— Вы меня оскорбляете. Лемерсье — шакал, худший представитель офицерства. Он и пальцем не шевельнет, пока ему не заплатят. А если цена его устроит, то готов зарезать собственную бабушку и сварить из нее бульончик.

Рейф передернул затвор и убрал пистолет в карман. Может быть, Росси и был гениальным актером, но и у Марго сложилось впечатление, что он не способен на покушение, хотя и может участвовать в каких-то тайных операциях. У нее достаточно хорошая интуиция, поэтому надо к ней прислушиваться.

, — Прошу меня простить, — глухо сказал Рейф. — Надеюсь, вы забудете мои слова.

— Подождите, — поднял руку генерал. — Вы что, думаете, что я заинтересован в гибели Кэстлри и Веллингтона? Без них Франция принуждена будет принять куда более суровые условия мира.

— Совершенно верно. Возможно, настоящие революционеры хотят видеть Францию в крайней степени унижения. Тогда народ снова возьмется за оружие. А теперь, простите меня, я должен покинуть вас. Необходимо найти графиню Янош.

Росси покачал головой.

— Отдавая должное гениальности вашей логики, я все же хочу заметить, что для француза, для истинного патриота, продлевать страдания своей страны по меньшей мере безнравственно. Франция не переживет еще одного Ватерлоо. Я так же заинтересован в предупреждении покушения, как и вы, и если могу чем-нибудь помочь вам, сделаю это с удовольствием.

После краткого колебания Рейф снова сел за стол, готовый принять предложенную поддержку. Вместо того чтобы глубже вникнуть в дело, он занимался решением личных проблем. Теперь, когда ни Марго, ни Андерсона не было рядом с ним, нужно полагаться только на собственные силы. Он не знал, что предпринять, поэтому отказываться от помощи сведущего человека было бы глупо. Вкратце Рейф изложил генералу все, что было ему известно, назвал имена подозреваемых.

Росси внимательно слушал, не перебивая. Только когда Кэндовер упомянул имя графа де Варенна, он спросил:

— Почему вы его подозреваете? Ультрароялисты вполне восстановили статус-кво.

— Совершенно верно. Подозрение на графа пало раньше, когда нам было еще неизвестно, на кого готовится покушение. Мы предположили, что наиболее радикально настроенные роялисты могли быть недовольны политикой нынешнего короля и хотели бы заменить его на графа де Артуа. Как только стало ясно, что цель заговорщиков иная, де Варенна вычеркнули из списка.

— Я никогда не встречался с графом раньше, впервые увидел его в Лувре, во время нашей совместной экскурсии по музею, так что едва ли могу дать вам о нем какую-то существенную информацию. Я лишь знаю, что он мастер закулисных интриг и занимался разведкой в пользу Луи, пока был в изгнании, однако сейчас его деятельность вполне легитимна.

Прошу вас, продолжайте.

Рейф перечислял подозреваемых. Когда он замолчал, генерал задумчиво выпустил колечко сизоватого дыма и подытожил:

— С большинством из перечисленных вами людей я знаком, из них лишь Лемерсье не вызывает у меня сомнений. Однако у него не хватило бы ни ума, ни амбиций возглавить заговор. Должен быть хозяин. Вопрос в том, кто именно. Я мог бы попробовать до этого докопаться. Вот тогда бы вы схватили своего Серпента за хвост. Давайте встретимся завтра во второй половине дня, и я расскажу вам о том, что мне удалось узнать. Скажите, — вдруг спросил Росси, — вы доложите Веллингтону о пропаже графини? Попросите у него людей для ее розыска?

— Нет. Пока я не узнаю, где ее искать, просить людей бесполезно. Можно снарядить дивизию, послать союзные войска, но, и обыскав всю Францию, они не найдут графиню. Хотя, постойте. Вы дали мне идею. Если Варенн занимался сбором информации для короля, то сможет мне помочь. Может быть, он пойдет на это ради графини. Мне показалось, что она ему понравилась — Какой мужчина устоит перед ее чарами! — в первый раз за всю встречу улыбнулся Росси. И тут же вновь стал серьезным. — Вы не станете докладывать роялистскому правительству о моей заинтересованности в освобождении пленников?

— Я не могу предать человека за то, что он верен друзьям, — сказал Рейф, вставая. — Но должен вас предупредить, генерал, будьте осторожны. Поберегите вашу жену, она заслуживает лучшей доли.

— Знаю, — тихо ответил Росси. — Когда вы сказали мне, что я арестован, я очень живо представил свою жену вдовой, а моего неродившегося ребенка сиротой Не скажу, чтобы видение было приятным. Признаюсь, жизнь мне очень дорога, и сейчас, быть может, я люблю ее сильнее, чем когда бы то ни было раньше — Что плохого в жизнелюбии, генерал, — сказал Рейф, протягивая Росси руку на прощание. — Все мы любим жизнь, какой бы тяжкой она ни была.

С этими словами Рейф ушел в полной растерянности по поводу того, что же делать дальше.

Сознание возвращалось к Мегги медленно, а вместе с ним и чувство тошноты, вызванное, очевидно, тем снадобьем. Она лежала на кровати, и перед глазами ее плыл туман. Свет в комнате был таким тусклым, что можно было различить только очертания предметов. Стояла тишина, и Мегги решила, что она в помещении одна. Попробовала поднять руку, и у нее получилось. Ощупывая покрывало, она наткнулась на что-то круглое и волосатое и едва не закричала от страха. В испуге Мегги отшатнулась.

Преодолевая себя, она, повернула голову вправо. От сильной головной боли на глаза навернулись слезы, туманя и так не слишком ясный взгляд. Сморгнув слезы, увидела прямо перед собой две светящиеся золотые точки. Она уже готова была опять упасть в обморок, когда рассмотрела розовую зевающую пасть с острыми белыми клыками.

Мегги облегченно вздохнула, едва не рассмеявшись. Она делила постель не с насильником, а с котом. Вальяжный огромный пушистый зверь, свернувшийся клубком у нее на подушке, был, судя по морде, самым настоящим персом. Ленивое создание, должно быть, проскочило в комнату, когда ее туда заносили Мегги медленно и плавно села. Кот мяукнул.

— Если ты такой же, как и твой хозяин, едва ли можешь считаться хорошей компанией Да, Рекс? А может, тебя тоже посадили сюда под замок за шпионскую деятельность?

Мегги погладила шелковистую черную голову, и кот утробно заурчал, что казалось невероятным, как такое небольшое животное может издавать такой глубокий звук.