Оглядев свое добро, старушка села на пол и заплакала.

Сгущались сумерки. Я ждал. Прошло минут сорок. В душе я проклинал себя за нелепую затею: что с того, что ее первый муж когда-то был фотографом? Да и словам старушки о том, что ее муж был «хороший фотограф», можно ли верить?

Прошло еще минут десять.

Наконец открылась дверь, вышла Рива Абрамовна, в той же одежде, без прически, с заплаканными глазами.

«Опять ждать?» – ужаснулся я.

– Простите меня, Юрий Петрович, – руки у нее дрожали, и я приготовился к самому худшему, – я не поеду.

– Но...

– Вы не волнуйтесь, – она перебила меня, – я дам вам его адрес, найти нетрудно, но я не поеду...

«Николай Михайлович Игнатов», – записывал я в блокноте данные хорошего, по словам старушки, фотографа, адрес, номер дома, квартира, вроде бы нет вопросов.

– Там найти нетрудно, – извиняющимся голосом говорила Рива Абрамовна. – Вы уж простите меня...

Я поблагодарил хозяйку, направился к калитке. Старушка окликнула меня:

– Только, пожалуйста, не говорите ему, что я дала вам его адрес...

Я пообещал.

Уставший и измученный, я добрался домой. Ехать сегодня к эксперту, тем более сомнительному, у меня просто не было сил. К тому же я надеялся, что скоро позвонит Турецкий и даст мне координаты настоящего эксперта.

Турецкий не заставил себя долго ждать.

– Юра, записывай. – Турецкий был краток.

Где-то я уже слышал этот адрес... Я не успел, вспомнить где, как Турецкий сказал:

– Зовут его Игнатов Николай Михайлович.

От неожиданности я едва не уронил трубку.

– Все, спасибо, я жду результатов. – Александр Борисович попрощался.

Я испытывал одновременно два чувства – радости от того, что человек, которого нашел я, оказался настоящим экспертом. И досады: ведь если бы я сказал Турецкому, что нашел эксперта и уж тем более успел съездить к нему, каким бы я чувствовал себя победителем!

Я решил ехать немедленно...

Дверь мне открыл невысокий мужчина лет шестидесяти. Не спросив, зачем я пожаловал к нему, предложил войти в квартиру.

«Наверное, привык к подобным визитам», – подумал я.

– Чай, кофе? – спросил меня Николай Михайлович.

– Спасибо.

– Спасибо – да или спасибо – нет? – уточнил он.

– Пока спасибо – нет, – решил соригинальничать я.

– Может, водки?

Я отрицательно покачал головой.

– Чем обязан? – Несмотря на мой отказ, хозяин из-под стола достал бутылку.

Пока я объяснял, в чем причина моего приезда, Николай Михайлович разлил в стопки водку, жестом пригласил присоединиться. Теперь уже отказываться было неудобно... Мы выпили.

– Если я вас правильно понял, вы хотите разобраться в эмульсиях и фотопленках?

– Откровенно говоря, нет, – ответил я, – мне бы хотелось, чтобы вы это сделали за меня, разумеется не бесплатно.

– Этого можно было бы и не говорить. – Николай Михайлович задумался. – Я попробую вам помочь. Покажите-ка мне эти снимки.

Пока он просматривал фотографии, я поймал себя на том, что ревную. Причем какой-то странной ревностью. И в первый раз в жизни не свою женщину. Мне стало казаться, что Игнатов слишком внимательно рассматривает ее тело, я даже поймал себя на желании забрать у него эти фотографии, но вовремя сдержался.

– Первое, что вам предстоит сделать, – вернул мне фотографии эксперт, – выяснить, какие из лабораторий Москвы используют эту бумагу. Вам повезло. Это «Ильфорд суперхром», довольно редкая бумага. Она, должен вам сказать, стоит дорого, и весь наш поток фотоателье, как правило, на такой бумаге не работает.

– Как я могу это узнать?

– Через оптовую базу фотоматериалов. Их всего три. Если будут проблемы, попробую вам помочь.

Я поблагодарил Николая Михайловича и решил завтрашний день посвятить выполнению задания Турецкого.

Если бы я знал, с какими неожиданными препятствиями мне придется столкнуться!

Все началось с того, что мне просто отказались отвечать на вопросы.

Причина отказа была проста: таких данных не даем.

Вначале я звонил по телефону в три оптовые базы, потом ездил туда же, придумывая совершенно нелепые истории типа: моя жена ушла к другому, я нашел фотографии, сделанные им, теперь пытаюсь найти любимую женщину и вырвать ее из рук негодяя. Соперника я рисовал как гипнотизера, внушившего моей жене, что она должна быть с ним. Разумеется, не верили.

Тогда я решил прикинуться бандитом, но ни угрозы, ни деньги, ни просьбы – ничто не действовало.

Исчерпав всю свою фантазию, я решил отправиться за советом к Игнатову.

– Я знал, что вы вернетесь. – Мне показалось, что Игнатов обрадовался моему приходу. – Возникли проблемы?

Я изложил суть дела.

Игнатов налил водки и выпил не закусывая.

– Все очень просто, Юрий Петрович. Вам нужно просто заказать фотографии на точно такой же бумаге.

– Но если я пойду снова туда, мне никто не поверит, – возразил я.

– Разумеется, – быстро согласился фотограф-эксперт, – туда должен пойти другой человек, которому они могут поверить. Желательно разбирающийся во всех этих, как вы выражаетесь, эмульсиях, фотопленках и прочей ерунде.

– Где же я возьму такого человека? – устало спросил я.

– Давайте еще выпьем, – предложил Игнатов, – за успех нашего дела.

Мы выпили. Теперь я знал, кто будет этим подставным лицом, желающим заказать фотографии. Конечно, он, Игнатов.

«Потрясающий человек», – думал я, рассматривая предложенные фотографом собственные фото.

Вдруг одно из лиц на фотографии показалось мне знакомым. Это же лицо смотрело на меня с других снимков: молодая красивая блондинка еврейской внешности (крашеная, подумал я) лукаво улыбалась.

– Кто это?

– Моя первая жена, – с гордостью ответил Игнатов, – самая любимая из всех жен.

Я знал, что нужно делать дальше: устроить им встречу. Но потом. После того как Игнатов сделает все, о чем мы с ним договорились.

Предвкушая свидание, которое я собирался им устроить, я радовался, и был уверен, что сделаю доброе дело. Вот только один вопрос смущал меня: «А имею ли я право после стольких лет вмешиваться в жизнь этих людей? Да и хотят ли они быть вместе?»

Ответа на эти вопросы я не знал.

Игнатов обещал позвонить мне на следующий день и сообщить результаты посещения фотолабораторий.

Оставшись дома одна после ухода Вити, Лариса тотчас, не мешкая, приступила к активным действиям. Сперва она привела себя в порядок, сменила халатик на удобный спортивный фланелевый костюм,