– Скажите, – тихо произнесла она, – он жив? Он найдется?

Что я ей мог ответить? Я и сам ничего не знал.

Я вернулся домой уже под вечер.

Итак, что мы имеем? Вырисовывалась странная картина. Родин исчез, однако успел побывать на работе, где его засекла старуха-привратница, а потом еще и у любовницы.

Нормальные люди, вернувшись из командировки (хотя это командировкой назвать было трудно), идут домой и отдыхают, а не шляются целый день по городу. Можно еще было понять, что Родин поехал на работу – там у него нашлись бы какие-то дела. Но зачем он потащился к любовнице? Из одних объятий в другие... Неужели он такой половой гигант?

Мой друг и учитель, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Александр Турецкий тут обязательно бы заявил, что пахнет криминалом. Действительно, куда мог подеваться крупный чиновник, юрист большой корпорации, заместитель самого Машкина?

Дина говорила, что ее связь с Родиным стала последней каплей, после которой они разошлись с бывшим мужем... А тот работал в той же «Росал». Какой бы неправдоподобной ни казалась эта версия, стоило прощупать.

Всю свою жизнь Гера Трифонов мечтал о славе. И всю жизнь проклятая судьба держала его в тени.

Все началось еще с детсадовского возраста. Целый месяц маленький Гера учил «Мойдодыра», чтобы прочитать его на детском утреннике. Он представлял, как выступит со сцены, все будут долго аплодировать, а потом подарят ему что-нибудь замечательное, – например, конструктор. Но все вышло иначе. Когда подошла его очередь читать стихи, оказалось, что утренник должен заканчиваться. Так что присутствующим не довелось оценить декламаторские способности Геры.

Так с тех пор и повелось. Гера делал все, чтобы его заметили, но везло другим – тем, кто для этого палец о палец не ударил. Гера весь вечер зубрил параграф – к доске вызывали кого-то другого. Гера накачал мышцы, достал невообразимые клеши, научился играть на гитаре – а дворовые девчонки табунчиком бегали за Костылем из соседнего подъезда, который только и умел, что рассказывать анекдоты, а потом ржать как жеребец. Гера посылал свои стихи в журнал «Юность» – но печатали других, на его взгляд гораздо менее талантливых. Он поступил в МИФИ, куда конкурс был двадцать человек на место – а все родственники восхищались его двоюродным братом, которого устроил во ВГИК друг семьи – известный кинорежиссер Ованесян.

Геру спасало только одно – его характер. Он был неисправимым оптимистом и каждую свою неудачу рассматривал как закономерный исход. Значит, что-то не учел, недодумал, если так получилось. Видимо, надо попытаться еще раз...

Когда после окончания института Геру направили в Институт ядерных исследований, он думал, что настал его час. Вот тут-то он развернется!

Но все получилось иначе. Гера придумывал блестящие проекты, месяцами работал над ними, проводил опыты и готовил статьи. А вся слава доставалась заведующему сектором, под руководством которого работал Гера. Причем получалось все само собой: тот, конечно, некоторым образом принимал участие в работе – хотя бы организацией опытов. И он имел право ставить свою фамилию на титульном листе реферата. Но, так как по алфавиту она должна была идти первой, то на нее и обращали внимание. Кроме того, перед фамилией шефа всегда стояла весьма полновесная добавка – «член-корреспондент АН СССР». Все были уверены, что Гера Трифонов лишь ассистировал. Было от чего пасть духом! Но он не сдавался. Его талантливые идеи все-таки время от времени замечали.

Тотальное невезение Геры продолжалось много лет. И вот как-то раз он отправился в горы. Конечно, курортные девушки не обращали на него никакого внимания, несмотря на то что он прекрасно катался на лыжах и мог съехать со склона не хуже иного члена олимпийской сборной. Однажды он сел на подъемник рядом с симпатичной девушкой. Они разговорились, и Гера уже думал, что фортуна повернулась к нему лицом, когда девушка через десять минут врезалась на лыжах в дерево и здорово расшиблась.

И тут Гера не на шутку рассердился. Он ударил кулаком по столу, собрал вещички и на следующий день улетел в Москву, с твердым намерением обмануть свою горемычную планиду.

Он обладал минимумом информации о своей мимолетной знакомой. Ее звали Дина, она работала в библиотеке. Небольшого роста, симпатичная... Прямо скажем, негусто. Однако это не смутило Геру. Он решительно взялся за поиски.

Вначале он обзванивал все библиотеки, которых в телефонном справочнике оказалось уйма. Примерно через неделю, когда он уже дошел до «Научно-технических и специальных», его вдруг посетила гениальная мысль. Раз она сильно разбилась, – значит, лежит в больнице. В какую больницу отправляют с переломами и травмами? Конечно же в Склифосовского!

Очень скоро он разыскал Дину. Через два месяца они поженились.

А потом его взяли на работу в компанию «Росал». С деньгами стало полегче...

Гера уже было подумал, что в его жизни началась следующая полоса – светлая, когда его послали в Сибирь, где на одном из приисков, принадлежащих компании, случилась авария и откуда он вернулся неизлечимо больным.

Он прекрасно понимал Дину, когда она начала приходить домой поздно ночью, навеселе, пахнущая табаком, шампанским и чужими мужчинами. И после того как врачи поставили окончательный диагноз, Гера решил развестись.

«Зачем мучиться обоим, – рассудил он, – пусть хотя бы у нее останется шанс».

Мне открыл высокий худощавый человек с совершенно голым черепом, оттопыренными ушами и необычайно живым и проницательным взглядом из-за толстых стекол массивных роговых очков.

– Добрый день. Вы ко мне?

– Да.

– Заходите, пожалуйста.

В квартире Трифонова, как и в доме любого другого ученого, царил беспорядок. Видимо, с того времени, когда они разошлись с женой, он не удосужился обзавестись мебелью. По углам комнаты стояли связки книг, одежда была развешана на гвоздях, вбитых в покрытые потемневшими обоями стены, и только на большом письменном столе посреди комнаты царил порядок – на нем стояла печатная машинка и две стопки бумаги – чистой и покрытой четкими машинописными строчками.

– Вот работаю над диссертацией, – проследив мой взгляд, сказал Трифонов.

– И что, продвигается?

– Понемножку, – улыбнулся Гера, – через пару месяцев собираюсь сдавать в ученый совет.

– Значит, скоро станете доктором?

Трифонов застенчиво пожал плечами.

– Посмотрим...

Тут он, видимо, осознал, что уже несколько минут разговаривает с совершенно незнакомым человеком, и осведомился:

– А вы, собственно, по какому делу?

Я предъявил ему свое удостоверение:

– Адвокат Гордеев. Юрий Петрович.

Как ни странно, Трифонов ничуть не удивился, а даже обрадовался.

– Вы от Дины?

– Ну в некотором роде... А как, интересно, вы догадались?

– У меня жизнь теперь довольно однообразная и неинтересная. Опыты – записи, записи – опыты. С юриспруденцией ничто меня не связывает. Поэтому ваше появление может объяснить только какой-то внешний фактор. Но ведь и внешних факторов у меня в жизни немного. Только вот бывшая жена... – подробно и логично объяснил он.

– Что ж, исчерпывающий ответ, – улыбнулся я.

– Работа такая, – пожал плечами Гера, – наука требует логики.

Он внимательно поглядел на меня:

– Очевидно, ваш визит как-то связан с убийством Машкина.

– Да, верно. Но только косвенным образом.