Король, ныне известный под именем Р. Блумсбери, эсквайра, поглядел на сына сквозь очки.

— С какой стати?

— Потому что я взял да и влюбился по уши в принцессу Кандиду.

Отец задумчиво потер нос чернильной ручкой.

— Хм! — сказал он. — Высоко метишь. Боюсь, что выбор твой несколько опрометчив.

— О каком выборе может идти речь! — воскликнул принц в отчаянии. Выбора-то у меня и не было. Один ее взгляд — и я погиб! Или не знаешь, как это бывает? Я совсем не хотел влюбляться. Ох, отец, это такая мука! Что мне делать?

Помолчав и обдумав дело со всех сторон, отец ответствовал:

— Терпеть, полагаю.

— Но я не могу — мне необходимо видеть ее каждый день! Все остальное не имеет ни малейшего значения.

— Боже мой! — воскликнул отец.

— Нельзя ли мне переодеться принцем и попытаться хоть чуть-чуть ей понравиться?

— Переодевание, тобою предложенное, в данный момент выходит за рамки наших финансовых возможностей.

— Тогда я переоденусь лифтером, — решил Флоризель.

И, более того, сделал это. Отец его не вмешивался. Он полагал, что молодые люди сами должны улаживать свои сердечные дела.

Засим, когда лифт был готов, а принцесса и ее придворные дамы столпились вокруг, дабы опробовать новинку, в кабине обнаружился Флоризель, одетый в белые атласные лосины до колен и куртку с перламутровыми пуговицами. На башмаках его поблескивала серебряные пряжки, а на лацкане куртки, там, куда на свадьбах прикалывают цветок, красовалась булавка с опалом.

Увидев Флоризеля, принцесса объявила:

— Имейте в виду, девушки, что ни одна из вас порога лифта не переступит. Это мой лифт. А вы можете пользоваться общим лифтом или подниматься по перламутровой лестнице, как обычно.

С этими словами принцесса вошла в кабину, серебряные двери закрылись с тихим щелчком и лифт пошел вверх, унося ее и его.

На принцессе было белое шелковое платье, под цвет нового лифта, и серебряные пряжки на туфельках, совсем как у лифтера; на шейке переливалась нить жемчуга, серебряная цепочка с опалами перехватывала темные волосы, а на груди благоухала жасминовая бутоньерка. Когда лифт исчез из виду, самая юная фрейлина прошептала:

— Что за прелестная пара! Они просто созданы друг для друга! Какая жалость, что он лифтер! А на вид — вылитый принц.

— Придержи язык, глупая, — приказала самая старшая из фрейлин, отвешивая провинившейся пощечину.

Все утро принцесса каталась на лифте вверх и вниз. А когда ей пришлось, наконец, выйти из кабины, потому что дворцовый колокол уже трижды прозвонил на ланч, и на столе остывал жареный павлин, самая старшая фрейлина заметила, что у Лифтера к куртке опаловой булавкой приколот цветок жасмина.

Самая старшая фрейлина стала приглядываться к принцессе. Однако после первого дня принцесса вызывала лифт вроде бы только в силу необходимости, и всякий раз брала с собою в кабину самую юную фрейлину. Засим, хотя в петлице у Лифтера всегда был цветок, логично было усмотреть в этом заботу любящей матушки.

— Ах я вздорная, подозрительная глупышка! — сказала себе старшая фрейлина. — Разумеется, принцессу забавлял лифт, и то только поначалу. Разве может принцесса увлечься лифтером?

А надо сказать, что когда люди влюблены и желают убедиться во взаимных чувствах своего избранника, они пойдут на любой риск, чтобы выяснить интересующий их вопрос. Но как только убедятся наверняка, тут же вспоминают об осторожности.

После семидесяти пяти подъемов и спусков на лифте в первый день принцесса твердо убедилась в том, что Лифтер ее любит. Не то чтобы он обмолвился о своих чувствах хотя бы словом, но Кандида была смышленой принцессой, и видела, как избранник ее подобрал уроненный ею цветок жасмина, и поцеловал его, когда она притворялась, что смотрит в другую сторону, а он притворялся, что вообще не догадывается о ее присутствии. Разумеется, и она тоже полюбила Флоризеля в тот самый миг, когда встретились они сами, их взгляды и их руки. Кандида убеждала себя, что признательна юноше за спасение жизни, однако настоящая причина заключалась отнюдь не в этом.

Засим, убедившись наверняка, принцесса вспомнила об осторожности.

— Раз он и в самом деле меня любит, он найдет способ сказать мне о своей любви. Это ему нужно свершать невозможное, а вовсе не мне, — решила она.

Что до Флоризеля, тот был совершенно счастлив. Он виделся с принцессой каждый день, и каждый день, занимая место в лифте, находил на атласной подушке свежий цветок жасмина. Он вставлял цветок в петлицу и носил его, не снимая, весь день, и думал о своей возлюбленной госпоже, и о том, как в тот первый, чудесный, незабываемый день она уронила цветок жасмина, и как он подобрал его, когда она притворялась, что смотрит в другую сторону, а он притворялся, будто даже не подозревает о ее присутствии. И, тем не менее, Флоризель желал узнать наверняка, как именно в лифте появляется цветок жасмина и чья ручка кладет его туда. Может быть, ручка младшей фрейлины? Однако Флоризель так не думал.

Засим одним ясным утром принц пришел во дворец гораздо раньше, чем обычно, и жасминового цветка на привычном месте не обнаружил. Тогда он спрятался за одной из занавесок белого бархата в коридоре и стал ждать. И кого же он увидел, как не принцессу? Тихо-тихо, на цыпочках, стараясь, чтобы розовые туфельки ступали совершенно бесшумно, девушка прокралась в лифт, свежая, как утро, в белом муслиновом платьице, с серебристой лентой вокруг талии и жасминовой бутоньеркой на груди. Принцесса вынула из букета цветок, поцеловала его и положила на белую атласную подушку лифта, а когда отступила назад, перед нею стоял Лифтер.

— Ох! — сказала Кандида и покраснела, как дитя, пойманное на месте преступления.

— Ох! — сказал Флоризель, и подобрал цветок, и расцеловал его бессчетное количество раз.

— Зачем ты это делаешь? — спросила принцесса.

— Потому что ты поцеловала цветок, — сказал принц. — Я сам видел. Не довольно ли притворства?

Принцесса не знала, что сказать, и поэтому промолчала.

Флоризель шагнул к ней.

— Раньше я жалел о том, что не принц, но теперь ничуть не жалею, объявил он. — Инженером быть лучше. Будь я принцем, я бы никогда тебя не встретил.

— Я не хотела бы видеть тебя другим хоть в чем-то, — сказала принцесса. И наклонилась к его петлице — понюхать жасмин.

— Итак, мы помолвлены, — подвел итог Флоризель.

— Разве да? — удивилась Кандида.

— А разве нет? — молвил он.

— Думаю, что все-таки да, — признала она.

— Очень хорошо, — сказал Флоризель и поцеловал принцессу.

— Ты и в самом деле согласна выйти замуж за инженера? — спросил Флоризель, когда принцесса поцеловала его в ответ.

— Конечно, согласна, — заверила Кандида.

— Тогда я немедленно куплю кольцо, — объявил принц и поцеловал девушку снова.

Тогда Кандида подарила ему остаток жасмина и бессчетное множество поцелуев — по одному поцелую на каждый цветок, а Флоризель вручил ей некий талисман, и они расстались.

— Мое сердце принадлежит тебе, — воскликнул Флоризель, — и моя жизнь в твоих руках.

— Моя жизнь принадлежит тебе, — отозвалась принцесса, — и мое сердце — в твоем сердце.

Теперь с прискорбием сообщу, что все это время кое-кто подслушивал влюбленных, спрятавшись за другой занавеской, и когда принцесса ушла завтракать, а Лифтер спустился на лифте вниз, этот кто-то