голубеет. И глаза можно не щурить.

В другой комнате остался вечерний час — свет был золотистый, богатый и какой-то весомый. Кажется, что его можно набрать в руки и подержать. Обстановка словно выступила вперёд, стала красивее. Даже в углах комнаты, как при закате, переплетались багровые, синие и оранжевые тона, незаметно для глаза дополняя друг друга.

В третьей комнате стоял рассвет. Но не южный — быстрый и буйный, больше похожий на закат, а северный, летний. В нём преобладали нежно-зелёные и едва розовые тени. Свет был такой спокойный, такой радостный и добрый.

Вася заглянул в тёмный кабинет Женькиного отца и удивился ещё сильнее. В кабинете стояла настоящая, живая ночь. Было очень темно. И всё-таки в кабинете был свет — тихий и успокаивающий, как летней ночью у моря или реки, когда яркие звёзды мерцают над головой и их лучики перекрещиваются и едва заметно вздрагивают и в воздухе и на воде. И кажется, словно света нет, неоткуда ему взяться, и все таки все светится, всё живёт своей особой, таинственной жизнью.

Поражённый этой тихой необыкновенной темнотой, Вася постепенно стал понимать, что в комнатах нет ни одной лампочки, ни одного источника света. Лучилось всё — стены, потолок, вещи, карнизы, двери, рамы окон. И каждый из этих предметов светился по-своему, едва-едва отличаясь от окружающих, а все вместе образовывали этот общий необычный свет.

«Но ведь этого мало для освещения», — подумал Вася и снова пошёл по комнатам.

Оказалось, что лампы были, но они прятались в углах, за вещами, в карнизах, и незаметно лили свой необыкновенный свет.

Снова и снова переходя с вечера в полдень, а с полудня в раннее утро, Вася думал, что как было бы красиво жить в его время, если бы люди по-настоящему занялись освещением. Как красиво, сказочно красиво стало бы в комнатах и домах, на улицах и в парках…

Пока он думал об этом, возившийся возле стены Женька удовлетворённо сказал:

— Ну вот! Луна поймана!

Вася даже вздрогнул — так неожиданно было восклицание. Он подошёл к Женьке и увидел, что матовый экран в стене уже светится и слегка вздрагивает. В его глубине стояли какие-то странные машины. Поразило не то, что они двигались, а то, что они были в ясно осязаемой глубине экрана.

— Странно… Даже не как в кино, — сказал Вася.

— Ну, в кино и не такое увидишь! — беспечно ответил Женька. А Вася подумал, что отстал он здорово: полвека назад в кино можно было увидеть только то, что было давным-давно. Но то, что будет когда-нибудь, — этого он не мог бы увидеть ни за какие деньги.

Сзади неслышно подошёл дедушка, повертел круглые ручки под экраном, и пульсация исчезла. Удивительные машины словно приблизились.

— Почему кажется, что они в глубине? — спросил Вася. — Просто как живые…

— Так, видишь ли, теперь телевизоры не только цветные — они ещё и объёмные, или, как говорят, стереоскопические. В твои годы даже стереокино создать как следует не могли, а сейчас даже телевизоры стереоскопические.

Дедушка придвинул поближе кресло. Женька и Вася уселись рядом и уставились в экран.

— Перед тобой, — откашлялся дедушка, — лунный пейзаж сегодняшнего дня. Несколько десятков лет назад люди послали на Луну автоматические межпланетные самолёты. С помощью специальных приборов, в том числе и спектрографов, — это, знаешь, такие приборы, которые по свечению, или, иначе, спектру, определяют присутствие всяких элементов в каком-нибудь расплавленном или нагретом материале не только на Земле, но даже на звёздах, — так вот с помощью спектрографов они открыли…

Дедушка не успел закончить. Там, на Луне, возле домика, что стоял у машин, показался человек в прозрачной оболочке, как будто его упаковали в целлофан. Сквозь эту поблёскивающую на солнце оболочку была видна даже его одежда. В руках он держал чемоданчик и самый обыкновенный раздвижной гаечный ключ. Лунный человек шёл осторожно, выбирая место для своих сапог с необыкновенно толстой подошвой.

— Что это он так? Словно он слепой идёт? — спросил Вася.

— Чудак, у него ж сапоги на свинцовой подошве, — ответил Женька. — Как у водолазов.

— А зачем? — удивился Вася.

— Так на Луне же человек весит в шесть раз легче, чем на Земле. А сила у него остаётся прежняя. Значит, если он шагнёт, как на Земле, так он, знаешь, как подпрыгнет? А потом шлёпнется: тоже радости мало. А когда на сапогах подошвы свинцовые, он ходит почти как на Земле.

Человек обошёл домик и стал осматривать самую большую машину. Он по очереди снимал огромные кожухи, легко перекладывал их с места на место, как будто они были сделаны из бумаги. Вася сразу догадался, что лунному человеку делать это было нетрудно: ведь на Луне всё весит в шесть раз меньше, чем на Земле. Значит, алюминий наверняка, весит столько же, сколько бумага.

— Понятно… Работать ему не так уж трудно.

И Женька и дедушка посмотрели на Васю с некоторым сожалением.

— «Не так уж трудно»! — передразнил Женька. — А ты попробуй поработай возле металла в воздухонепроницаемом скафандре! Там же температуры какие? Климат, в общем… То жара, как в печи, то холод, какого на Северном полюсе нет. Скафандр то размягчается, то, наоборот, становится хрупким. Чуть заденешь за что-нибудь, порвёшь или повредишь скафандр — и пожалуйста, в безвоздушном пространстве. На Луне же воздуха нет…

Лунный человек всё так же осторожно продвигался вдоль машины, снимая кожухи и проверяя детали машин. Из домика вышел второй человек в прозрачном розоватом скафандре с голубыми разводами и, приплясывая, пошёл вдоль машины. Этого кокетливого, пляшущего человека так и мотало из стороны в сторону, но он не падал, как не падает ванька-встанька: ведь и у того на ногах были свинцовые подошвы.

— Вот, — презрительно сказал Женька, — сразу видно, что девчонка. Растанцевалась…

Но в это время первый человек наклонился, и на его затылке сквозь скафандр все ясно увидели две тёмные косички, уложенные самыми домашними и скучными крендельками. А у второго в коротко подстриженных волосах был пробор. Вася покосился на Женьку. Тот промолчал.

Из домика вышел третий человек, большой и грузный, посмотрел на человека в розовом скафандре и, легко подпрыгивая сразу на пяток метров, подошёл к нему. Даже на экране лунного телевизора было видно, что третий ругает второго и руками показывает, что танцевать во время работы не следует. Даже на Луне.

— Да, — усмехнулся дедушка, — не дотанцевал Лунный вальс. Попало? И правильно! Подумаешь, разукрасился! Скафандр — розовый, канты — зелёные, отвороты — голубые… Как попугай.

Оказывается, любители помодничать и позадаваться пробираются даже на Луну.

Три земных человека посмеялись над одним лунным, и Вася спросил:

— А что они всё-таки делают там?

— Как — что? Это же лунный рудник. Добывают некоторые элементы, которых нет на Земле, — те, что открыли с помощью спектрографов. Сделали лунные машины, приспособили их к тамошней обстановке и работают. Причём интересно: на Земле ты эти машины с места не сдвинешь, а на Луне они действуют отлично. Что значит разница в условиях! А сейчас вот обслуживающий персонал проверяет, как они готовы к работе, чтобы поломок не было.

Лунные люди заканчивали осмотр машины, ставили кожухи на места и наконец скрылись в своём домике. Он, как и домик на Земле, был покрыт уже известной Васе фотоэлементной краской.

И здесь, на Луне, она занималась обычным своим делом: перерабатывала световую энергию в электрическую, которая то отапливала домик, когда это требовалось, то, наоборот, охлаждала его.