Тот блаженно улыбался в ответ:

– Ладно, дедуль! Не ругайся. Буду лежать смирно, – сказал он примирительно и, вытянувшись на лежанке во весь рост, сложил руки на груди. – Когда же я, по-твоему, поднимусь? Дня через два? Три? – показал он старику на пальцах.

Старик в ответ поднял обе руки и растопырил все пальцы.

– Десять дней! – ужаснулся Алексей. – Ну это мне никак нельзя. Пойми! Нельзя! – взволнованно и бессвязно заговорил он и умоляюще посмотрел на китайца. – Найди кого-нибудь, кто русский понимает. Я объясню... Записку отправлю. – И он изобразил пальцем на ладони, что пишет.

Но старик, слушая Алексея, только качал головой и по-прежнему показывал десять пальцев.

«Ну беда, совсем не понимает! Как ему растолковать?» Из-за невозможности объясниться Алексей разволновался еще больше. И вдруг вспомнил тот разговор, который поначалу воспринимал как горячечный бред. Похоже, и вправду попал он не в те руки. Не зря его называли легавым. И не те ли это люди, что забрали у него револьвер, червонец и амулет? Они ведь тоже что-то говорили и про червонцы, и про Пробирную палату? Но что? Как он ни силился, ничего определенного припомнить не мог. Но понял одно: здесь он в плену!

От такой мысли его лоб покрылся испариной. И если до этого Алексей испытывал к старику самые теплые чувства, то теперь посмотрел на него с подозрением. И как это лицо могло показаться ему добрым и привлекательным? На нем ясно просматривались и хитрость, и затаенная жестокость, и тысяча других больших и малых пороков. Разве не странно, что старик не хочет позвать к нему кого-либо, кто понимает по-русски? Не один же он здесь, в конце концов? Несмотря на горячку, Алексей хорошо запомнил парня, который поначалу за ним ухаживал наравне со стариком. Но стоило ему полегчать, как тот парень мгновенно исчез. И это наверняка тоже было подстроено нарочно.

Эх, если б сил чуть больше! Он бы сумел постоять за себя и выведать у старика все, что требуется.

Китаец знаками показал, что следует выпить приготовленное питье.

– Чифан, капитана. Сипи. – Он подложил сухие ладошки под щеку и закрыл глаза, изображая, что спит.

– Не буду спать! – произнес упрямо Алексей и замотал отрицательно головой. – Позови кого-нибудь! – И уже явно враждебно оттолкнул руку с питьем.

Тогда старик обхватил его сзади за шею, нажал пальцами на подбородок. Алексей невольно открыл рот, и тотчас туда был вылит настой из пиалы. Он поперхнулся, глотнул, а во рту остался характерный горьковатый привкус опиума. И неожиданно из глаз полились слезы – от досады, обиды и собственной беспомощности одновременно. Где он находится?

Беспокойство не отпускало Алексея. После некоторого душевного подъема силы его вновь пришли в упадок. Апатия и безразличие ко всему овладели им. Он лежал и с мрачным видом смотрел в потолок, молча глотал отвары, которыми его по-прежнему потчевал старик, равнодушно воспринимал манипуляции, которые тот производил с его спиной и грудью.

Старик что-то говорил ему, убеждал, но Алексей был глух ко всему.

И на следующий день китаец привел с собой уже знакомого Алексею молодого парня – круглолицего и рыжеволосого. Одного взгляда на его веснушчатую физиономию хватило, чтобы понять – перед ним русский.

Парнишка дружелюбно улыбнулся:

– Ты чё кочевряжишься? На ноги хошь быстрее встать – так не ломайся, ешь, что дают!

– А что дают? – спросил Алексей, пододвигая к себе чашку с мелко нарезанными стебельками непонятно какого растения, зеленовато-бурыми на вид и с грибным привкусом. – Чем он меня кормит?

– Чё испугался? – рассмеялся парень. – Не бойся, не отравит. Это папоротник, ихнее любимое кушанье. Он его сам солит и готовит.

Алексей с недоверием посмотрел на буро-зеленую массу. То, что он принимал за овощи, оказалось папоротником. Но до этого он ел его с удовольствием и даже жалел, что он так быстро кончается. Что ж, и на этот раз не стоит пренебрегать традицией.

Он с неожиданным для себя аппетитом расправился и с папоротником, и с бульоном, который на этот раз был заправлен мясом, судя по виду – птичьим.

– Рябчик, – пояснил парень. – Вчера вечером подстрелили пяток...

– Тут, кроме вас с дедом, есть еще кто?

– Не-а, – ответил парень. – Здесь мы одни. Я да Ду-пен. А остальные дальше, на таборе. Как только ходить начнешь, переберемся в табор. Тобурчин велел побыстрее тебя на ноги поднять. Того гляди, скоро Степка нагрянет. Он уже справлялся: очухался ты или нет?

– Что со мной было?

– А ты не знашь? – удивился парень. – Пять ребер сломал да головой, видать, сильно навернулся! Спина, вишь, вся синяя была. Где ты так покалечился? Или избил кто?

– Было дело! – ответил Алексей уклончиво. Он не собирался изливать душу перед первым встречным, даже с такой добродушной улыбкой, как у его нового знакомца. Вполне возможно, парня подослали, чтобы выпытать все, что получится, до приезда главарей. Он уже понял, что попал в банду, как только парень помянул Тобурчина. Но кто такой Степка? И он не преминул спросить об этом.

Тот, похоже, удивился:

– Не знашь, что ли? Степка Анчулов, Гурана брательник!

– Степка? Гурана? – поразился Алексей. – Но я слышал, что он лет двадцать, если не больше, как сгинул где-то на каторге?

– Не знаю, кто тебе это сказал, – произнес солидно парень и покачал головой, словно удивляясь его неосведомленности. – Для полиции он, может, и сгинул, только сколько лет я в Тесинске прожил, столько лет Степка здесь и отирался. У него, слышь, на той стороне, в Маньчжурии, и дом есть, и лавок, говорят, немерено с товаром разным. Только все ему мало. И там промышляет, и здесь успевает. Бергалов его людишки ловят, караваны с товарами грабят, табуны гоняют. Оттуда – сюда. Отсюда – туда...

– И что ж, никто про это не знает?

– Дак они ж на землях Гурана промышляют. Кто сюда попадет, уже живым не выйдет.

– Тебя как зовут? – поинтересовался Алексей.

– Сашка. А тебя?

– Алексей!

– Ну, значитца, Алешка! – Парень хлопнул его по плечу и, заметив, что тот поморщился, виновато улыбнулся: – Прости окаянного, забыл, что болит у тебя спина. – Он окинул его недоумевающим взглядом. – Китаец говорит, ты чудом жив остался. Он на тебя всю женьшеню попользовал, что для себя берег, и желчь медвежью. Не чуешь разве, как от тебя волокет?

– Да уж, – вздохнул Алексей, – чую, конечно! В баньку бы...

– А это уж не знаю. – Сашка развел руками. – Это уж как Тобурчин велит. – И, придвинувшись ближе, доверительно прошептал: – Шибко злые они на тебя. Шпион, говорят. Легавый! Ты, если что, не запирайся! Тобурчин оголтелый, ему что огнем пытать, что ножом живого на куски резать! Сказывай уж все как есть!

– Ты зачем мне это говоришь? – рассердился Алексей. – Тебя нарочно послали меня запугать?

– Дурак! – обиделся парень. – Я тебя предупредить хотел. Или думаешь, я тоже из их ватаги? – поразился он.

– А кто ж ты тогда?

– А меня Гурану за долги продали, – совершенно беспечно ответил Сашка. – Я тут батрачил на одного купчишку, а он сильно задолжал Гурану. Ну вот мной и расплатился. А Гуран меня Степке подарил. Тот меня к себе увезет. Говорит, буду в доме ему прислуживать.

– И что ж, никто тебя искать не будет? – поразился Алексей.

– А я – ничей! – расплылся в улыбке Сашка. – Бабка была, так три года уже как померла. А в батраках я с семи годков. Так что мне все равно. Лишь бы кормили да высыпаться позволяли. Буду Степке сапоги подавать, чем плохо? – Он сплюнул на солому, покрывающую земляной пол. – А тебя потому пожалел, что ты один здесь русский, так что почти родня! – Он оглянулся на дверь, за которой скрылся китаец. – Ты думаешь, откуда Ду-пен взялся? Его Тобурчин уже год здесь держит. Он у себя в Маньчжурии шибко